— Больше это не повторится.

— Мы не узнаем, пока я не попробую.

— Перестань нести бред.

— Перестань бороться с неизбежным.

Николай встает между нами в сопровождении своего занудного приятеля Джереми и резко прерывает наше безобидное балаганное общение.

— Уходи, пока я не испортил тебе лицо.

— Насколько я знаю, это не лучшее начало для перемирия, нет?

— Давай просто уйдем, — Брэн тянет меня за руку, но я не двигаюсь.

— Я и шагу не сделаю наружу, пока, во-первых, ты не дашь мне слово о перемирии, — я встречаюсь взглядом с Джереми. — Ты знаешь, что это ради всеобщего блага. В том числе и ради Сесили с Глин.

— Этого не случится — выдавливает Николай.

— Это может быть и ради вашего блага, — говорю я небрежно. — Взамен я воздержусь от того, чтобы разбить тебе лицо за тот ущерб, который ты причинил моему брату.

— Забудь об этом, Лэн, — Брэн тянет сильнее, его пальцы впиваются в мою руку. — Я в порядке.

— Нет, не в порядке, — я наклоняю голову в сторону Николая. — Мне не нравится, когда другие причиняют вред моей семье.

— Забавно это слышать от тебя, — он пытается освободиться из хватки Килла. — Как только я закончу с тобой, от тебя не останется ничего, что можно было бы узнать.

— Пожалуйста, прекрати, — умоляет его Глин, и я понимаю, что она тоже сейчас на моей стороне, ее руки слегка дрожат. Она смотрит на своего шута-парня. — Лэн не из тех, кто предлагает перемирие, так что ты можешь просто принять его?

Все-таки моя младшая сестра меня знает. Потому что она права. В моем анархическом словаре перемирия не существует.

Но опять же, чтобы вызвать значительные изменения, необходимо принять решительные меры.

— Даже если мы согласимся на перемирие, — говорит Киллиан. — Мия не обсуждается.

— Это не тебе решать, не так ли? — я улыбаюсь и встречаюсь с ней взглядом.

— Она уже отказала тебе, — говорит Джереми.

— Я могу справиться с отказом, — я подхожу к ней, за мной следуют Глин и Брэн, которые назначали себя моими телохранителями-любителями.

Мия продолжает наблюдать за мной с напряженным выражением лица, пока я вкладываю ей в ладонь маленькую коробочку, а затем говорю так, чтобы только она меня слышала:

— С Днем Рождения, маленькая муза. Помни, будущего, в котором ты не принадлежишь мне, не существует.

Николай отталкивает меня так сильно, что я наполовину падаю на Брэна и Глин, которые вздрагивают от звериной силы этого монстра.

Этот ублюдок давит, и я заставлю его заплатить. Только не сегодня.

— Я буду считать, что ты согласился на мое предложение. Что касается вопроса с Мией, то я оставлю это на ее усмотрение. Только знайте, что я не буду легкомысленно относиться к любой цензуре или попыткам держать меня подальше от нее. Можете пытать меня, если хотите. Я также оставлю дверь открытой на случай, если вы захотите похитить меня и отомстить за прошлые злодеяния, так что сообщите мне о своем плане. Или нет. Я не против сюрпризов, — я смотрю на Киллиана. — Мы с тобой квиты, учитывая ситуацию с Глин.

Он делает шаг вперед, но Глин и Брэн уже тянут меня назад.

— Не буду вам мешать, — говорю я. — Почему-то мне кажется, что мне здесь не рады. Интересно, почему?

— Ты, мать твою… — Николай набрасывается на меня, но Киллиан, Джереми и Сесилия оттаскивают его назад.

Мия стоит на месте, одной рукой сжимая в кулак мой подарок, а ее глаза пылают неугасимым огнем.

Я физически сдерживаю себя, чтобы не побежать туда и не похитить ее на хрен.

И тут меня осеняет.

Причина ужасного чувства, которое я испытываю с тех пор, как она ушла из моей жизни.

Странная пустота.

Абсолютное отсутствие мотивации к чему-либо, кроме создания схем, как вернуть ее, не испортив того, что ей дорого.

Я стал категорически одержим Мией Соколовой. Мой разум отфильтровал весь мир, и все, что я вижу – это ее вызывающее лицо.

В каждом углу.

На каждой статуе.

Вез-блять-де.

И теперь, когда я снова увидел ее, последнее, что я хочу сделать, это уйти.

— Что, черт возьми, с тобой происходит? — спрашивает Брэн, как только мы выходим из вычурного особняка Язычников и оказываемся перед моей машиной.