Социологи, как правило, настаивают на радикальном отличии природного времени от социального. Но то, что они считают специфически «человеческими» аспектами времени, в действительности свойственно физическому миру. Барбара Адам утверждает, что «прошлое, настоящее и будущее, историческое время, качественный опыт времени, структурирование „недифференцированных изменений“ в эпизоды – все это неотъемлемые составляющие понимания времени в естественных науках» (Adam 1990: 150). Подход с точки зрения теории сложных систем подчеркивает важность истории, времени и эмерджентности.

Научные открытия XX столетия трансформировали природное время. Эйнштейн доказал, что фиксированного, или абсолютного, времени, независимого от рассматриваемой системы, не существует. Таким образом, время, или Eigenzeit, является локальной, внутренней особенностью любой системы наблюдения и оценки. Более того, время и пространство неотделимы друг от друга, а объединены в четырехмерное «пространство-время», искривленное под влиянием массы. Квантовая физика описывает виртуальное состояние, при котором электроны одновременно «примеряют» все возможные варианты будущего, прежде чем организовываются определенным образом. Квантовое поведение каким-то таинственным образом мгновенно.

Термодинамика показывает необратимость течения времени. Вместо того чтобы отвечать требованиям времени-симметрии и обратимости, термодинамика согласуется со временем A– ряда. Соответствующая стрела времени является результатом того, что со временем все системы утрачивают организованность и проявляют все больше хаотичности и беспорядка. Такая положительная энтропия вытекает из второго закона термодинамики; негэнтропия связана с термически неравновесным состоянием, для которого характерны эволюционный рост и возрастающая сложность. Все преобразования энергии необратимы и обладают направленностью.

Наиболее наглядным примером необратимости служит космологическая стрела времени. Законы природы имеют исторический характер. Необратимость времени создает порядок из хаоса (Prigogine and Stengers 1984: 292; Пригожин и Стенгерс 1986: 363). Соответственно, Стивен Хокинг подводит итог следующими словами: «Пространство и время теперь динамические величины: когда движется тело или действует сила, это изменяет кривизну пространства и времени, а структура пространства-времени, в свою очередь, влияет на то, как движутся тела и действуют силы» (Hawking 1988: 33 и далее; Хокинг 2001: 55). Подход с точки зрения теории сложных систем предполагает наличие схожего понимания времени естественными и социальными науками и при рассмотрении представленных далее различных социоматериальных систем.

Сети

Еще одним ключевым параметром сложных систем являются «сети». Фритьоф Капра, занимающийся проблематикой сложных систем, полагает, что сети играют ключевую роль в достижениях конца XX столетия, связанных с «паутиной жизни»: «…окидывая взором жизнь, мы всегда видим сети» (Capra 1996: 82; Капра 2003: 119). Схожим образом Мануэль Кастельс утверждает, что сети «составляют новую социальную морфологию наших обществ, и распространение „сетевой“ логики в значительной мере изменяет функционирование и результаты в процессах производства, опыта, власти и культуры», а «сетевое общество характеризуется преобладанием социальной морфологии над социальным действием» (Castells 1996: 469). Согласно экономисту Полу Ормероду, специалисту по сложным системам, при изучении современных проблем, например грядущих изменений климата, мы считаем необходимым добиваться коренных преобразований в массовом сознании людей, однако главными здесь будут вовсе не индивидуальные стимулы. Наиболее глубоких изменений в поведении человека и, следовательно, в системах будущего можно добиться благодаря социальным сетям. По мнению Ормерода, сетям принадлежит одна из центральных ролей в формировании будущего (Ormerod 2012).

В социальных науках одним из главных исследователей проблематики сетей является Марк Грановеттер, подробно рассмотревший вопрос «силы слабых связей» (Granovetter 1983, 1985; Albert and Barabasi 2000; Watts 1999, 2003). Он показал, что 84 % людей, искавших работу, получили ее не благодаря своим хорошим знакомым, а через людей, которых едва знали или видели крайне редко. Слабость связей знакомства и потоки информации оказались центральным элементом успешного поиска работы. Подобная сила слабых связей действительна и применительно к распространению слухов, вступлению в общественные движения, инициированию новой социоматериальной системы и т. п. (Barabasi 2002: 43; Burt 1992: 24–27; Gladwell 2002; Гладуэлл 2010; Ormerod 2012). Слабые связи между конкретным человеком и внешним миром служили для него своеобразным мостом – в дополнение к «скоплению» родственников и ближайших друзей. Мосты оказывались построенными благодаря слабым, а не сильным связям.

Тем не менее большинство людей живут в рамках именно «скоплений», объединяющих родственников и ближайших друзей. Альберт-Ласло Барабаши утверждает: «Мы живем в тесном мире. Наш мир невелик, потому что общество представляет собой весьма густую „паутину“» (Barabasi 2002: 30). Однако если бы связи ограничивались лишь небольшой группой родственников и ближайших друзей, мы наблюдали бы серьезную разобщенность 7-миллиардного населения планеты. В действительности же, чтобы существенным образом снизить степень разобщенности людей по всей планете, достаточно всего нескольких «дальнобойных» произвольных или слабых уз, связующих «скопления», к которым принадлежат с полсотни живущих по соседству людей. Данный феномен известен как феномен «тесного мира». Небольшое число далеких произвольных связей в сочетании с тесно переплетенными «скоплениями» способствуют низкой степени разобщенности каждого человека относительно прочих жителей планеты. Подобная структура сетей и низкий уровень разобщенности населения в масштабах планеты служат одной из причин того, почему в будущем болезни, слухи, информация и новые технологии смогут распространяться весьма стремительно (Watts 1999, 2003).

Интернет, по-видимому, устроен схожим образом: каждый человек в нем оказывается «рядом» с географически удаленными от него людьми благодаря всего нескольким кликам (Buchanan 2002: 118–119). Архитектура интернета способствует тому, что для попадания информации из одного пункта в любой другой требуется всего несколько шагов. Тем не менее между социальными сетями в реальной жизни и сетями, образованными благодаря интернету, существует одно большое отличие. Первым свойственно нормальное, или гауссово, распределение населения по планете: подавляющее большинство людей взаимосвязано относительно слабо, и лишь небольшая их доля может похвастаться достаточно сильными связями и влиянием. Это эгалитарная сеть, для которой характерны естественное распределение населения и умеренное число связей, свойственное каждому человеку (Ormerod 2012: 156).