Изменения происходят столь медленно из-за множества ограничений, связанных с будущим. Среди этих ограничений – когнитивные и некогнитивные способности человека, укоренившиеся практики и традиции, свойственные тому или иному обществу, сила и «консервирующий» эффект государств и надгосударственных объединений, взаимосвязанные общемировые процессы, функционирующие на целом ряде уровней, относительная неизменность рукотворной среды, различные экономические, технологические и социальные зависимости от пройденного пути, объемы выбросов, уже попавшие в атмосферу, и сохраняющееся масштабное экономико-технологическое, социальное, экологическое и политическое неравенство, наблюдаемое в мире. Наличие этих важных черт «ландшафта» приводит к тому, что в определенный момент времени возможны лишь некоторые варианты будущего.

Таким образом, говорить, что будущее только и ждет, чтобы его изменили, нельзя. Футурист Ричард Бакминстер Фуллер объяснял, что изменять и обновлять то, что ждет нас в будущем, крайне сложно: «Просто воюя с существующей реальностью, вы ничего не измените. Чтобы что-то поменялось, постройте новую модель, благодаря которой существующая модель устареет». Это именно то, что и произошло в ситуации с мобильными телефонами, которые разрабатывались в качестве новой модели, существующей параллельно со стационарными телефонами и не бросающей им прямой вызов. И лишь значительно позднее технологии мобильных телефонов сделали существующую телефонную модель частично устаревшей.

Кроме того, социальные группы практически никогда не могут предвидеть заранее, что именно позволит реализовать желаемые изменения. Мы уже отметили, что, хотя к реализации тех или иных изменений стремятся многие группы общества, гарантировать достижение предпочтительного варианта будущего невероятно сложно. Здесь можно провести аналогии с политическими движениями, целью которых являются как раз изменения. Как сказал Жорж Жак Дантон перед своей казнью, революции пожирают своих детей. Существует множество примеров революционных изменений, результаты которых коренным образом отличались от того, что на самом деле планировалось. Иногда эти непреднамеренные последствия вступают в противоречие с интересами тех, кто, собственно, и был инициатором изменений; «контролировать будущее» чрезвычайно тяжело.

Соответственно, знать заранее, что именно вызовет желаемые будущие изменения, почти невозможно. Дело обстоит именно так, но это не останавливает многих экономических и социальных инноваторов от попыток преобразовать мир определенным образом. Многие непреднамеренные последствия экономических, социальных и политических инноваций растянулись во времени и пространстве; и последствия эти сами вызывают к жизни дальнейшие адаптивные и эволюционные системные последствия. Системы, в которых люди выступают в качестве носителей общественных отношений, обладают такими свойствами, которые сильно затрудняют предвосхищение будущего и реализацию желаемых изменений. Да и можно ли предугадать целый ряд непреднамеренных последствий любой инновации и прежде всего – избежать того, чтобы революционные изменения не уничтожили тех, кто их инициировал?

Преобразования часто требуют того, что Йозеф Шумпетер назвал «созидательным разрушением»; под этим понимаются волны разрушения, создающие дальнейшие потрясения внутри и среди систем (Schumpeter 1942; Шумпетер 1995). Всякая новая система порождает свой собственный «импульс», подкрепляющий дальнейшие изменения, инновации и новые силовые отношения с многочисленными каналами положительной обратной связи. Эта силовая динамика имеет важнейшее значение для социоматериального перехода, но реализовать ее намеренно невероятно сложно.

Однако если новый импульс все же утверждается, его положительный эффект распространяется по сетям, приводя к огромной «возрастающей отдаче» от масштаба (Arthur 1994). Подобные экстерналии порождают – посредством механизмов положительной обратной связи – нелинейное повышение производительности и доходов (что и наблюдалось с появлением факсимильных устройств в каждом офисе в середине 1990-х гг.). «Сетевая экономика» изменяет принципы функционирования экономик и их систем вознаграждения, время от времени порождая огромные нелинейные выигрыши. Возрастающая отдача становится результатом совершенствования координации между предприятиями и организационного обучения между соответствующими сетями (Benkler 2007). Такие экономические и социальные выгоды могут прочно закрепиться в новой системе и породить масштабный импульс для движения вперед.

Таким образом, из этого также следует, что переломные моменты, выводящие систему на новый путь, обычно порождаются вовсе не линейными изменениями в существующих предприятиях, отраслях, практиках и экономиках. Экономикой движет появление и исчезновение предприятий, их системные эффекты, а не инновации, инициируемые снова и снова отдельными предприятиями (за исключением, возможно, Apple; см.: Atherton 2005; Beinhocker 2006). Инновации происходят, главным образом, благодаря появлению новых корпораций, предпринимателей, неправительственных организаций, приходу к власти новых политических сил и т. д. Зачастую речь идет о недавно созданных, небольших компаниях и организациях, которые работают в определенных нишах, что позволяет им заниматься «инкубацией радикальных инноваций, способных развиваться в относительной изоляции» (Mitchell 2010: 89).

Следует также отметить, что многие субъекты, вовлеченные в инновационные процессы, с рыночной деятельностью не связаны. Речь здесь может идти о пользователях или домохозяйствах, потребителях, неправительственных организациях и особенно – о государствах и международных организациях. Мариана Маццукато, в частности, показывает важность «предпринимательского государства» (Mazzucato 2015). Она указывает на то, что все инновации, которые сделали iPhone «умным», в действительности финансировались государством: интернет, спутниковая система навигации, сенсорный дисплей и голосовой помощник Siri. Маццукато также указывает на то, что зеленой революции сегодня не хватает терпеливого государственного финансирования, которое двадцать-тридцать лет назад позволило реализоваться революции информационных технологий.