– Но так нельзя. Супругу нельзя присутствовать во время рождения ребенка, - одна из повитух пыталась отговорить ее.

Мэй была в курсе, что в нынешней эре роды считались «грязным» делом и последним человеком, который мог присутствовать при данном процессе был отец ребенка. Это делалось для того, чтобы сохранить между супругами нежные романтические чувства и уберечь мозг мужчины от того, что ему видеть не положено.

Не каждый после подобного зрелища смог бы относиться к своей женщине как прежде.

– Я не могу больше…- Мэй прикусила губу. Когда-то алые губы стали одного цвета с бледной кожей.

А признаков того, что ребенок вот-вот покажется так и не было. Прошла ночь, и уже подходило к концу утро. Повитухи тоже были без сил. Они боялись. Все они боялись, что окажутся ответственными за человеческую жизнь.

Даналь тоже тяжело вздохнул и кивнул Эйвис.

Может быть, генерал сможет придать жене немного сил.

Эйвис выскочила наружу.

– Аррон, Мэй хочет тебя видеть.

– Что? – сердце генерала повисло на тоненькой ниточке. Из тона девушки можно было сделать вывод, что Мэйрилин желает его видеть, чтобы сказать свои «последние слова» перед смертью.

Не дожидаясь пока Эйвис закончит, он ворвался в здание.

– Это…- начал было старейшина Гароа, но потом махнул рукой.

Можно, нельзя – пусть уже делают, что хотят. Если это поможет сохранить жизни матери и ребенку, то все остальное не важно.

– Мэй-Мэй, я здесь.

– Сначала помой руки! – предупредил Даналь.

Аррон быстро помыл руки и умыл лицо в горячей воде и подошел к жене. Увидев ее, его сердце затопила острая боль.

– Тебе действительно придется отдирать его от меня.

– Что? – не понял генерал.

Мэйрилин усмехнулась.

– Этот малыш такой упрямый. Это точно мальчик. И тебе придется его от меня силком отдирать, когда он станет постарше, как ты и боялся. Так сильно он любит свою мамочку.

В такое время Мэйрилин еще могла шутить.

Лицо генерала немного расслабилось.

Он нежно поцеловал ее в влажный от пота лоб и взял за руку, пытаясь передать жене всю свою силу.

– Это неважно. Мальчик или девочка, вы двое – моя семья. Моей любви хватит и на него, ничего не поделать, это ведь ты его родила.Родишь. Упрямством он в тебя пошел.

– Хехе, я знала, что ты так скажешь…

Больше Мэй крики не сдерживала.

Только когда боль достигает пика и становится невыносимой человек кричит. Ориан вздрогнул. Оказалось, что рождение ребенка — это чрезвычайно болезненный для женщины процесс. Он уставился на кровавые разводы на земле. Его будущей жене тоже предстоит нечто подобное?

Выражение лица Дейтири, стоящей рядом едва ли было лучше. Внезапно ее ладони коснулось что-то теплое. Эрих взял ее за руку.

– Жена, давай не будем заводить детей. Я не хочу, чтобы ты так страдала.

Дейтири покрылась мурашками. И через это проходят все женщины? Девушка решила, что точно не выйдет замуж. Лучше уж всю жизнь провести в одиночестве.

То ли из-за глубоких размышлений, то ли из-за рассеянности, но отнять ладонь из руки Эриха она позабыла.

– Мэй, уже показывается головка. Потерпи! – крикнул Даналь.

Присутствие Аррона сделало давление на повитух еще более заметным. К счастью, сам генерал не обращал на них никакого внимания, целиком сосредоточившись на лице своей жены и том, чтобы сжимать ее руку.

Эйвис стола в стороне и молилась про себя. С приходом Арра ей особо заняться было нечем.

Мэй в очередной раз громко вскрикнула. Теперь боль достигла той точки, когда стала почти невыносимой. Он нее было никуда не спрятаться и не скрыться. Отчаянно было жаль, что в этом мире нет современных обезболивающих.

Она кричала так, как будто хотела избавится от этого невыносимого чувства с помощью крика.

– Арр, болит! – по щекам Мэйрилин текли слезы.

Кроме того, чтобы протирать ее лицо, Аррон больше не мог сделать ничего. Генерал мог только смотреть на то, как заходится в агонии его жена.

– Я здесь! Мэй, давай больше не будем заводить других детей! Только этого одного нам хватит!

В данную секунду Аррон Астигар ненавидел своего же ребенка. Как он посмел причинить своей матери столько боли?