Никита моргает, оглядывается по сторонам и порывисто поднимается с пола. Инстинктивно отстраняюсь, обхватывая себя ладонями. Это не укрывается от Топольского, но он никак не комментирует, только кривит уголок рта.

— Уже ничего, — морщится, растирая глаза тыльной стороной ладони. — Ты как?

Внезапно осознаю, что стою перед ним в одной футболке. Хочется натянуть ее пониже, прикрывая колени, но сознательно подавляю порыв. Молча пожимаю плечами.

Никита вглядывается в мое лицо. Для этого ему приходится наклоняться, а я ловлю себя на том, что не могу заставить себя посмотреть ему в глаза. Дохожу максимум до подбородка.

Но почему? Разве я в чем-то перед ним виновата? Или я больше боюсь что-то там увидеть?

— Где мои вещи? — спрашиваю сипло.

— В стиралке. Можешь развесить на сушилку. Мои джинсы тоже, если не тяжело.

— Ты что, их постирал? — рискую поднять взгляд и мысленно ахаю.

Красные ободки вокруг глаз делают Топольского похожим на вампира. Или на демона. Особенно когда он проводит рукой по голове, ероша волосы.

Теперь его очередь неопределенно поводить плечами.

— А в чем я пойду в универ? — возмущение захлестывает. Но Никита слишком спокоен, и мне не хочется выглядеть истеричкой, поэтому сбавляю тон.

— Ты сегодня не пойдешь в универ, — теперь он тоже избегает смотреть мне в глаза. — Позвони своей подруге, пусть соберет вещи. Я заеду заберу.

— Как не пойду в универ? — больше не могу сдержаться, хватаю его за локоть. — Мне поставят пропуски, из-за этого упадет рейтинг. Он и так в последнее время хромает...

Замолкаю оттого, что меня обжигает холодом голубых глаз.

— Сегодня ты в универ не пойдешь, — повторяет он с нажимом, но все же снисходит до объяснения. — Напишешь заявление на дистанционное обучение до конца недели. Так надо, Маша. Я отвезу в администрацию договор, заберу твои вещи и вернусь. Я пиздец как ушатался за эти дни. Целый день в универе не вывезу.

Молча перевариваю информацию. Если честно, я сама не представляла, как там появлюсь. Но ведь рейтинг...

Словно в ответ моим мыслям Никита договаривает:

— И забудь про рейтинг, тебя это больше не касается.

Меня запоздало накрывает, и я шепчу ошарашенно:

— Подожди, я что, теперь должна жить здесь все четыре года? Не в кампусе, а с тобой?

Топольский внимательно смотрит, снова уголок губ криво ползет вниз.

— Ты же сама выбирала. Так что извини, — ухмыляется и разводит руками. У меня ощущение, что за ухмылкой Никиты что-то прячется. Или это последствия действия галлюциногенов? — И да, ты теперь везде будешь ходить только со мной.

— Почему? — вздрагиваю от тона его голоса и крепче обхватываю себя руками.

— Потому что ничего не закончилось, Маша, — он не спеша наклоняется, подбирает бутылку с недопитым виски и пепельницу.

— Что не закончилось? — холодею.

— Игра, — Никита окидывает меня ничего не выражающим взглядом. Бросает на ходу «Я в душ» и исчезает за порогом своей комнаты.

— Я тоже, — растерянно говорю пустому коридору и иду обратно в спальню.

Стаскиваю футболку, становлюсь под горячие струи, а в голове крутится «Ничего не закончилось». Как это, не закончилось? Что это значит?

После душа в футболке холодно, нахожу плед и заворачиваюсь как в кокон. Спускаюсь в кухню и нахожу Топольского возле кофемашины. Он стоит спиной в одних джинсах, и я на короткое время залипаю на литых мышцах, перекатывающихся под смуглой кожей. Никита загорел, пока был в Израиле, там сейчас тепло.

— Кофе будешь? — спрашивает он не оборачиваясь.

— Да, — подхожу ближе и все-таки это говорю. — Никита, можно тебя попросить ходить одетым? Я понимаю, что это твой дом, но...

Он резко оборачивается и несколько минут молча изучает мое лицо. Как и я, что-то пытается прочесть? Или галлюциногены так прочно обосновались в моем организме, что им жаль меня покидать? Кажется, второе.

— Хорошо, — кивает он, — пей кофе.

Ставит на стол чашку и выходит из кухни. Возвращается в рубашке, плотно облегающей тело, и я отворачиваюсь. Еще лучше. А если я попрошу его ходить дома в пальто, он меня точно пошлет?

— Не забудь позвонить подруге, — напоминает Никита, — и включи обогреватель. Я уже распорядился запустить отопление, но пока дом прогреется, ты можешь простудиться.

— А тебе не холодно? — придвигаю к себе чашку. Он пожимает плечами.

— Нет, нормально.

Странно, мы болтаем как будто ничего не произошло. Но ведь я хотела выяснить...

— Никита, — глотаю горячий кофе, надеясь согреться, — почему ты сказал, что Игра не закончена?

— Потому что, — он достает сигарету и прикуривает. Хочется одернуть, он же спортсмен, курение вредит легким. Но говорю себе, что это не мое дело, и молчу. — Они просто так не отстанут.

?????????????????????????? Я чуть не давлюсь кофе.

— Как это? — ставлю чашку обратно на стол. — Я же все подписала.