— Да, — шепчу еле слышно.

— Между вами все по-прежнему?

Вместо ответа молча киваю.

— Маш, я могу тебя попросить? — Андрей растирает руками лицо. — Если вдруг он с тобой заговорит, ты скажи ему... Скажи, что я все равно его люблю. Что он мой единственный старший сын, мой первый. И что бы ни случилось, он всегда может на меня рассчитывать. Всегда.

Губы дрожат, слезы безудержно текут по щекам, но я уже не прячусь, потому что глаза Андрея тоже красноречиво блестят.

— Хорошо, — киваю, и на экран летят соленые капли, — я обязательно ему скажу.

— Спасибо тебе, детка, — ровно начинает Андрей и съезжает на хриплый шепот, — ты не представляешь, как я по нему скучаю. Как мне его не хватает. Просто не представляешь. Мы с твоей мамой любим нашу мелочь, но вас он нам не заменит, понимаешь? Ни тебя, ни его.

— Я знаю, Андрей, — шепчу, сглатывая застрявший в горле ком, — и Никита знает.

— Думаешь? — у Топольского на шее дергается кадык. Он тоже сглатывает.

Хочется сказать, что уверена, но обмануть Андрея не хватает духу.

— Да, я так думаю, — все, что могу сказать. Всхлипываю, вытираю глаза и слышу, как за спиной тихо закрывается дверь.

Глава 28

Маша

Торопливо прощаюсь, вскакиваю и выбегаю из комнаты. Внизу хлопает входная дверь, и я беспомощно опираюсь о стенку.

Он все слышал? Или, как только увидел, что я говорю с его отцом, сразу ушел?

Иду в гостиную, там все та же картина разгрома. Где у Никиты уборочный инвентарь, я не знаю, он нам с Оливкой так и не показал. Соберу пока, что можно.

Сажусь на корточки, чтобы выбрать осколки покрупнее, как вдруг слышу грозный окрик:

— Не трогай!

Поднимаю голову. На пороге стоит Никита, спрятав руки в карманах, и смотрит на меня хмурым взглядом.

— Я сейчас все уберу, Ник, — бормочу примирительно, — ты только скажи, где у тебя пылесос, влажные салфетки и совок...

— Не лезь, — обрывает Никита, — завтра клининг придет, уберет.

— Зачем ждать клининг, — пробую спорить, — если я сама могу?

— Я сказал, не лезь, — в его голосе прорываются нотки раздражения, и я покорно встаю.

— Я думала, ты ушел, — кладу обратно осколки и теперь не знаю, куда деть руки. — Там дверь входная хлопнула...

— Это был курьер супермаркета, привез продукты. Я заказал доставку.

— Никит, — собираюсь с духом и смотрю ему в глаза, — прости, я повела себя ужасно. Я совсем забыла, что у тебя день рождения. Мне так жаль, правда! Я хотела...

— Забей, — Ник машет рукой как будто успокаивающе, но я же вижу, что этот жест слишком наигранный. — Ничего такого. Я на твой тоже забил.

Отвожу глаза. Это правда. На мой день рождения дрон Демона принес мои любимые конфеты. А Никита, наверное, и не вспомнил...

— Тебе отец звонил, просил передать, что... — начинаю тихо, но Никита снова меня обрывает.

— И сюда тоже не лезь, поняла? Это не твое дело, мои отношения с отцом.

— Нет, это мое дело, Топольский, — вскидываю подбородок. Меня несет, но я правда не могу не лезть. Перед глазами стоит потерянное лицо Андрея, а в ушах звучит «Мне так его не хватает...» — И я не собираюсь молчать. Он твой отец, и он тебя любит. Всегда любил. Не его вина, что он полюбил мою маму, а она полюбила его. Они счастливы вместе, а ты чертов эгоист, если не можешь им этого простить. А еще у нас с тобой теперь есть брат, нравится тебе это или нет. Он родной и тебе, и мне. Чудесный малыш, вылитый ты в детстве. Вот смотри, — достаю телефон, нахожу снимок, где мама рядом положила фото Максика и маленького Никиты. Они реально как две капли воды.

Никита бросает беглый равнодушный взгляд на экран и снова впивается в меня глазами.

— И что? Я за них рад. А теперь повторяю: мои отношения с отцом - это моя территория. Не стоит переходить границу, тебя они не касаются, — и совсем без перехода: — Я ухожу. Не вздумай сунуться на улицу. Я никого не жду, поэтому никому не открывай. Буду поздно. И разбери продукты, которые привез курьер, твоя подруга сказала, что вы обычно покупаете.

Он действительно разворачивается и уходит. Дверь закрывается, проворачиваются сразу несколько замков. Топольский меня надежно запер, но это мне кажется совершенно лишним. Разве мне есть куда идти?

Окидываю взглядом разгром посреди гостиной. Поднимаю упаковку с месивом вместо торта внутри и иду на кухню. На столешнице стоит увесистый пакет, набитый продуктами.

Немного цепляет то, что Топольский не спросил у меня, что нужно купить, а спросил у Оливки. Но я не позволяю себе загнаться на эту тему. Я сказала правду, я не с ним, а у него. В каком качестве, сама не понимаю. Так какая разница, с кем советовался Никита?

И тем более, куда он ушел...

Предательский мозг все равно выискивает варианты. Например, что Никита ушел отмечать день рождения с кем-то более адекватным и вменяемым. А я не хочу поддаваться, лучше займу себя делом.