Мне было по большей части все равно, но уж больно потешно отец сражается за любовь обожаемого начальника.

— Я показал всему миру, на что способна Япония, — важно ответил я. — Экономические и геополитические победы нашей страны гораздо ценнее работы на автомобильную корпорацию.

— Ты пришел на все готовое! — отмахнувшись, сложил руки на груди и высокомерно вздернул подбородок отец. — Десятки лет я обрастал связями и доверием уважаемых и полезных людей. Будь ты сыном простого электрика, тебе бы пришлось тратить на воплощение своих идей годы. Кроме того, в отличие от тебя, я работаю без продыху, — утрированно взгрустнул. — Боги, простите меня за то, что вырастил лентяя!

— Я — стратег, — скопировал я его позу. — Мозговой центр, вдохновитель и новатор. Я обладаю видением, недоступным большинству людей. Я ни в коем случае не отрицаю твоих усилий, мой любимый и уважаемый отец, но ты — стар, а у меня всё впереди. Слова Хонды-самы — это мое напутствие на великие свершения!

В конце концов, нам удалось сторговаться на том, что взгляд между нас как бы поделил похвалу на всю нашу семью. Остальные так заморачиваться не стали, и, как только тело Хонды-самы увезли, все дружно поздравили инженеров — их ведь тоже похвалили — а потом сделали ряд выводов. Первый — Одзава достоин кресла в совете директоров. Отцу придется докупать акций «Хонды», но это хорошо — раньше купить больше определенного лимита было нельзя. «Возвышение» состоялось на экстренном собрании по поводу ременных замков. С последними решили провести более подробные исследования, и с их результатами идти к конкурентам — продукцией «Takata» пользуется подавляющее число автопроизводителей Японии. Но машины так и так придется отзывать, а это многомиллионные убытки. Репутация дороже!

Второй вывод — Одзава достоин нести тело покойного до храма, где гроб и содержимое сожгут. Нести погребальную урну до корпоративного кладбища бате уже не доверят.

Вывод третий — если Кавамото-сама однажды решит уйти на пенсию, первым кандидатом на его должность, если белая полоса в жизни нашей семьи не прервется, станет отец. Будем стараться соответствовать!

Вывод четвертый, зловещий — Одзава «достоин найти последний покой на корпоративном кладбище». Очень большая честь!

Сотрудники «Хонды» и их родня провожали гроб глубокими поклонами. На лицах — образцово-показательная скорбь. Такую же изображаю стоящий у входа в храм я. Ну не грустно мне, что я сделаю? Соичиро был старый и много пил — кого удивила его смерть? Рядом со мной стоит одетая в траурное кимоно Хэруки. Девушка грустит без всякой фальши, просто потому что у нее очень доброе сердце.

А еще она очень переживает за Пенджаби. Автономией сикхи довольствоваться не захотели и вновь устроили «сидячую забастовку». Хотят стать совершенно самостоятельным государством. Танки после недавней вони вводить не станут точно. Британия очень ехидно раз в неделю инициирует собрания в ООН на эту тему. Поддерживают ее СССР и ряд стран поменьше. Япония держит твердый нейтралитет, поэтому мне высказываться по телеку на эту тему нельзя. А я и не хочу — что сказать-то? Рассказать о том, как создаются очаги напряжения и пригрозить третьей мировой? Ну его нафиг — ограничился письмами знакомым сикхам нейтрального характера: не болейте, мол, берегите себя.

Слева от меня — мама Хомура, тоже в траурном кимоно, но относящаяся к ситуации в мире и конкретной, внутри которой находимся, философски-поощрительно, обильно нахваливая отца за карьерный рост и время от времени ободряюще улыбаясь Хэруки.

На церемонии в храме дозволено присутствовать только самым близким. Это — еще одно последствие «достоен!». Тело окурили дымами под соответствующие молитвы. Простят меня небеса, но мертвый Соичиро смотрелся приятнее живого. Потому что третий день не пьет, ха!

— Иоши, — возмущенно, но едва слышно шепнула Хэруки и ущипнула кусающего губы меня за бок.

Взяв себя в руки, я успокоился — на похоронах шмоток родной матери Иоши со мной было то же самое. Ритуал окончился, и Хонда-саму отнесли в крематорий. Дышать тем, что выходит из труб крематория — это немножко каннибализм, разве нет? Лучше о таком не думать.

На похоронах эмоционально тяжелые события дня не закончились. Когда Соичиро Хонда занял свое почетное место в центре корпоративного кладбища — место для родственников еще осталось — мы забрались в лимузин и поехали домой, чтобы переодеться и подготовиться к визиту на «нейтральную территорию» — дом Аоки, налаживать отношения с родителями Хэруки.

У Хикари и Минору Аоки дела идут так хорошо, как никогда прежде: ценители бонсаев о «внутренней» кухне ничего не знают, поэтому считают большой честью заиметь себе деревце работы «молодых» Аоки. Ринтаро-сенсей теперь продает два-три бонсая в год, столько же раздавая кому надо (иногда по прямой батиной просьбе) в качестве подарков. Вот такой человек дед — как только начал получать за бонсай полмиллиона баксов, ему сразу же стало неинтересно ими торговать. Как бы достиг пика, всем все доказал, и теперь можно спокойно отдыхать на пенсии. Ну как «отдыхать»? Выращивать любимые деревца чисто ради самого процесса — досуг у Ринтаро-сенсея совсем не поменялся.

Высадив Хэруки у нашего с ней дома, мы отправились в наш — маме нужно со мной поговорить, а запасы одежды у меня есть везде.

— Значит так, — продвигаясь от ворот к дому, решила Хомура. — Дэйчи, во время первых извинений не забудь упомянуть, насколько великую честь оказал тебе Хонда-сама.

— Не забуду, — пообещал батя.

Так вот почему встречу не перенесли! Похороны такого большого человека — весьма уважительная причина пропустить «вторые смотрины», а мы ей не воспользовались, несмотря на мои робкие предложения не грузить все неприятное в один день.