— Сара, вставай, тебя выписывают, — милым голоском пролепетала блондинка.

— Выписывают, я думала мне тут ещё как минимум неделю лежать…

По крайней мере так говорила моя мама. Странно… И почему я не в курсе?

— Ничего не знаю и не буду повторять дважды. Собирайся! — Энни хмурит накрашенные брови, её явно удивляет, что я ещё не в дверях с вещами.

Интересно, моя ранняя выписка означает, что я не псих?

Подняв своё бренное тело с кровати, я беру сумку и ленно начинаю собирать свои пожитки. Тело такое ватное, а руки еле шевелятся, собственно, как и извилины в голове. Уффф… Пятнадцать минут нелепых телодвижений, и я у главного выхода из больницы. Озираясь в толпе прибывших пациентов и их родственников, не сразу понимаю, кто меня забирает. И только увидев незабываемую родную улыбку, понимаю, что за мной приехала Ба. Кажется, что за неделю она сильно постарела. Усталые глаза, несмотря на лёгкую улыбку на её устах.

Подхожу к ней и обнимаю. Так тепло. Так хорошо в родных объятиях. На секунду мне кажется, что душа взлетает к небесам. Чтобы погреться в весенних лучах солнца.

— Идём, дорогая, нам пора домой… — оставив нежный поцелуй на моём виске, бабуля тихо шепчет.

Делая первые шаги к машине уже за стенами больницы, мне не становится легче. Всё такой же пенопласт вместо души. Дело не в месте, а в препаратах, которые, кстати, мне ещё долго принимать. Мистер Бирман решил подстраховаться, раз я покидаю клинику раньше.

Сажусь в старенький красный минивэн следом за бабушкой. В салоне пахнет корицей, а это значит, что сегодня она покупала свой любимый кофе, и как всегда разлила его на резком повороте.

— Наконец-то ты уезжаешь из этого проклятого места, — пристегивая ремень, бормочет она. — Ты так похудела… Просто кошмар какой-то… — мысленно улыбаюсь старой как мир песне из уст моей бабушки, даже если бы я поправилась килограмм на сорок, она всё равно говорила бы обратное.

— Майкл приходил? — наблюдая за сменяющимися титрами ранней весны за окном, я задаю вопрос, зная ответ заранее.

— Приходил, золотце… Приходил…

Интересно, каково это быть парнем такой девушки как я? Осознавая, что любимая больна. На сколько его хватит? Он ведь молод, и его жизнь только начинается.

— Что я пропустила? — язык ватный, даже удивляюсь, как буквы становятся в правильном порядке. Сложно притворяться обычной, когда по венам течет совсем не кровь, а смесь из различных препаратов.

— Ничего… — сухо отвечает Ба. Сложно описать происходящее, я прекрасно понимаю, что она переживает, и старается прикрыть это маской. И как бы спокойно она не выглядела, я вижу как периодически уголки её губ опускаются вниз.

— Понятно… Ты переживаешь, бабуль?

— Переживаю. За тебя? — её голос немного дрогнул. — За Сару О`Нил переживать — глупая затея. Ты моя внучка, и я не сомневаюсь, что всё будет хорошо. Когда тебе было пять, ты упала с дерева и сломала ногу. Помнишь?

— Да, — взглянув в её глаза, понимаю, она злится.

— Ты прошла до дома не меньше трехсот ярдов и даже не заплакала, — она обидчиво поджимает губы, её слова пускают по коже волны мурашек. Ба помнит этот день, так же как и я. Мне было страшно, что отругает мама. Страшно не за боль в ноге, а за то, что падая с дерева, я порвала платье. Сжимая зубы, я медленно переступала с ноги на ногу, убеждая себя в том, что если заплачу, будет ещё хуже.

Так в тишине мы свернули на главную улицу Сентфора. Воскресное утро, а на улице ни души. Причудливые дома и цветные витрины. Ничего не могу сказать. Ничего… Остается только смотреть в окно, наблюдая за тем, как сменяются кадры перед глазами.

Подъехав к дому замечаю, что у гаража припаркована машина мамы Саймона. Однако, мне лень думать о причинах, по которым она здесь. Мало ли приехала к маме, они же всё-таки вместе, наверное.

Мы паркуемся, и я уже отстегиваю ремень, когда бабушка берет меня за руку.

— Сара, я должна тебе кое-что сказать перед тем как мы войдем в дом, — встревожено говорит она, но ответной реакции в моём сознании не возникает. Всё как в черно-белом фильме, не совсем кажется реальным. Я как невидимый зритель, напичканный седативными препаратами.

— Что?

— Кто-то анонимно прислал Александру Стелсу фотографии, обличающие измену его жены. Теперь Саймон и его мама живут у нас, пока готовятся бумаги на развод… — в любой другой бы ситуации у меня как минимум отвисла бы челюсть, но как вы знаете, сейчас я амёба, что-то бесформенное, безэмоциональное и одноклеточное.

— Ничего страшного, Саймон — мой друг, а его мама… Думаю, я к ней привыкну, — немного замявшись в середине, без нотки чувств отвечаю бабушке, отворяя дверцу автомобиля. Хочу в свою постель, чтобы ещё немного поспать. Больше ничего не хочу. Одобрительно кивнув мне, Ба забрасывает ключи в свою старую коричневую сумку и мы выходим из машины.

Каких-то несколько десятков шагов, и мы входим в дом. В коридоре стоит Майкл, а на лестнице Саймон. Они явно ждали моего приезда. Не успеваю ничего сказать, как ощущаю, что моё лицо врезается в сильную мужскую грудь, а рёбра начинают трещать от крепких объятий. Нос попадает в ловушку аромата терпкого парфюма, а мне сжимает сердце. Немного времени прошло с тех пор, как я ловила этот запах, но кажется, что прошла целая вечность.