— Обычного прохожего легко не запомнить, это нормально… но как можно забыть нечто столь пугающее? Если ты не помнишь, то почему дрожишь?

Ли Цянь крепче стиснула пальцы.

Юньлань посерьёзнел:

— Разве ты в прошлый раз не говорила, что это была чёрная тень, невысокая и пухлая?

Ли Цянь побледнела.

— Отзывать показания — не лучшая идея. Скажи мне, тень действительно выглядела так, как ты описала в прошлый раз?

Линь Цзин стукнул ладонью по столу:

— Говори!

— Да… и что с того? — вспыхнула Ли Цянь.

— О, значит, всё же невысокая и пухлая, — задумчиво повторил Юньлань и скрестил руки на груди. — Мужчина или женщина, молодой или старый?

Все в комнате, кроме Ли Цянь, знали, как выглядит голодный дух. Нельзя было сказать, мужчина это или женщина, молодой или старый. Это был костлявый монстр ростом с двух взрослых людей, с огромным животом и руками-серпами.

Все смотрели на Ли Цянь с подозрением. Сама она была в ужасе.

Юньлань понизил голос, перейдя практически на шёпот:

— Я солгал. Человеческая память — штука ненадёжная, ты вполне могла забыть о том, что тебя испугало: твой мозг защищает тебя от пережитого ужаса, блокируя воспоминания. Это защитный механизм. Так что то, что ты сказала… могло быть только твоим воображением.

До Го Чанчэна медленно дошло, что это не просто дача показаний, а целая проверка, и его охватило плохое предчувствие.

Ли Цянь совсем побледнела. Юньлань перестал наконец фальшиво улыбаться:

— А теперь скажи мне, зачем ты этим утром прыгнула с крыши?

Ли Цянь молчала, тяжело дыша.

— Думала, если убьёшь себя, это освободит тебя от проклятия, и ты будешь прощена? — Юньлань холодно рассмеялся. — Я не намного старше тебя… множество молодых людей не боятся смерти, потому что слишком юны, чтобы полностью осознать её последствия. Особенно ты, такая… решительная и импульсивная.

— Почему… почему вы это говорите? Откуда вам знать? Я знаю, каково это, я видела, видела! Останавливается сердце, прекращается дыхание, тело… становится холодным, нечеловеческим… И я не могла её найти, не могла увидеть, не…

— Ли Цянь, — перебил её Чжао Юньлань, — ты не понимаешь смерти и не боишься её, но тебя пугает расставание. Поэтому ты и не смогла принять то, что бабушка так внезапно тебя покинула.

В тишине допросной было слышно, как Ли Цянь дрожит, будто лист на ветру.

— Тень, которая следовала за жертвой, — продолжил Юньлань, — была… старая, в поношенной джинсовой куртке и с заколкой в волосах?

Линь Цзин и Го Чанчэн поражённо застыли.

Ли Цянь закричала, и её лицо исказилось ужасом.

Го Чанчэн задумался, не сошла ли она с ума? В противном случае он совершенно не понимал происходящего. Он посмотрел на шефа, который перебирал пальцами в воздухе, будто искал сигарету.

Чжао Юньлань достал фото бабушки Ли Цянь, старой женщины с ласковой улыбкой. В ней Чанчэн безошибочно узнал старушку, которая бросилась наперерез голодному духу, чтобы защитить Ли Цянь.

— Это Вай Юйфэнь, родилась в 1940-м. Умерла в прошлом месяце от передозировки. Твоя бабушка была твоей единственной семьёй, так что вы наверняка были невероятно близки… что же заставило тебя так сильно бояться её после смерти? Почему ты думала, что она может тебе навредить?

Ли Цянь молчала, застыв, словно статуя. Тон Юньланя смягчился:

— Если не скажешь правду, у тебя не будет будущего. Ты до конца своей жизни не сможешь освободиться. Ложь — всегда ложь, и она будет преследовать тебя, словно проклятье.

Кое-кто сегодня уже говорил ей подобное.

Ли Цянь медленно подняла голову, и Юньлань придвинулся ближе, заглядывая ей в глаза.