Он стучит в дверь и произносит из последних сил:

– Ма, это я, Мойше! Ой, как больно...

В ответ раздается голос матери:

– Вначале сядь, покушай, а потом будем разговаривать.

У мюзик-холла "Радио-сити" встречаются два еврея, обмениваются рукопожатиями. Один спрашивает:

– Гарри, как у тебя дела? Ты что, на радио работаешь?

– Н-нет. Т-только что м-меня п-прокатили с раб-ботой - х-хотел устроиться д-диктором в и-иностранном в-вещании. С-сволочи!

– Почему?

– Д-да в-всё н-начальник, антисемит п-проклятый.

Четверо бизнесменов оказались вместе в поезде и, взяв у проводника колоду карт, уселись играть.

– Меня зовут Коулан, - представился один.

– А меня - Кёртис, - сказал второй бизнесмен.

– Меня - Карлтон, - представил себя третий.

– И меня тоже Коган, - произнес четвертый.

Недавно приехавший иммигрант из Польши субботним днем увидел в парке человека, читающего газету на идише и курящего сигару.

– Америка, Америка, - в удивлении произнес иммигрант.
– Здесь даже гои знают идиш.

На торжественном банкете в американской еврейской ассоциации Бромберг потерял кошелек с пятьюстами долларами. Он подошел к микрофону и объявил:

– Дамы и господа, я потерял кошелек с пятью сотнями долларов. Нашедший получит вознаграждение в пятьдесят долларов.

Незнакомец оттер Бромберга от микрофона и объявил:

– Даю семьдесят пять!

Малькович, продавец одежды, только что вернулся из поездки в Рим. Партнер спрашивает его, понравилась ли ему поездка.

– Чудесно, чудесно. Ничего подобного я не видел.

– А не привелось ли, случайно, увидеть папу?

– Как же, видел. Близко, как тебя.

– И каков он?

– Думаю, что сорок восьмого размера.

Пожилой еврей идет в ювелирный магазин, чтобы купить подарок жене. Его внимание привлекает великолепное серебряное распятие. Он берет его, рассматривает.

– Отлично, - наконец говорит он.
– Просто прекрасно. И сколько вы хотите за это?

– Восемьсот долларов, сэр, - отвечает продавец.

– М-м-м, - задумался покупатель.
– А если без этого гимнаста?

Ханна Голдстоун взяла с собой своего любимого трехлетнего внука на пляж. Одетый в красивую матросскую форму, мальчик играл у кромки берега. Внезапно невесть откуда взявшаяся большая волна схватила ребенка и потащила в холодную Атлантику.

– На помощь!
– закричала Ханна.
– О Господи, спаси его!
– взмолилась она.
– Я знаю, я никогда не была очень верующей. Но пожалуйста, спаси Сидни, и я больше никогда не попрошу тебя ни о чем!

На небесах прислушались к мольбам Ханны. Внезапно море выбросилось на берег и вынесло мальчика на песок. Ханна подскочила к нему, схватила на руки и вынесла на сухое место. Положив мальчика на расстеленное одеяло, Ханна снова подняла голову к небесам.

– Послушай, Господи, но на нем была ещё и бескозырка!

Замужняя дочь с плачем звонит по телефону матери.

– Что с тобой, дорогая? Я слышу, у тебя что-то стряслось?

– Ой, мама, все одно к одному! У обоих детишек - ветрянка. Сломался холодильник, там полно продуктов, а я не могу вызвать мастера. Засорилась раковина, и вода попадает на пол на кухне. А через два часа ко мне придут на обед члены моего бридж-клуба. Я схожу с ума, не знаю, что делать.

– Дорогая, не беспокойся. Правда, отец взял машину. Но я доеду автобусом и электричкой, а на станции возьму такси. Порядок я наведу, за детьми присмотрю, обед для твоих картежниц приготовлю. И даже ужин для Ленни приготовлю.

– Для какого Ленни?

– Для твоего мужа.

– Мама... Ой, минуточку. Моего мужа зовут Гарольд. А это телефон 433-1854?

– Нет, это 433-1584.

Наступает пауза.

– Господи, значит, я так понимаю, вы не приедете?

Один человек нерешительного нрава пытается припарковать свою машину между другими. Мимо проходит полицейский.

– Скажите, - обращается к нему водитель, - я могу припарковаться здесь?

– Ни в коем случае. На Пятой авеню запрещена парковка.

– А чего же эти машины тут стоят?

– А они никого не спрашивали.

Клиент ресторана на Бродвее спрашивает официанта:

– Разве это вы принимали у меня заказ?

– Конечно. А почему вы спрашиваете?

– Удивительно, что вы совсем не постарели за это время.

Гинзбург повел внука в цирк. Человек со скрипкой поклонился зрителям и спокойно забрался в жерло пушки вместе со скрипкой. Раздался взрыв, вырвалось облако дыма, и скрипач взлетел в воздух. В полете он успевает выжать несколько нот из скрипки, перед тем как опуститься на натянутую сетку. Зрители в восторге. С расширенными от возбуждения глазами внук восклицает: