— «Получив мешок с деньгами, приближенные Коцукэ-но-Сукэ снимали высокие мягкие шапки эбоси и рассыпались в благодарности. Побежали они к своему господину, доложили о богатом подарке, и тот вышел сказать, что он очень рад узнать о признательности своего ученика, князя Камеи Сама, и завтра же придаст ему особый блеск в выполнении церемониала. И советник отбыл очень довольный, зная, что с честью выполнил свои обязанности и спас господина, весь его род, да и себя самого.

Разгневанным прибыл во дворец сёгуна Камеи Сама, не зная еще о подношении, сделанном от его имени Коцукэ-но-Сукэ, и был готов убить своего врага. Но тот выразил ему все знаки внимания, был весьма вежлив и предупредителен.

— Я должен просить у вас прощения, князь, за свою ворчливость и невыдержанность. Вы очень хорошо освоили правила придворного этикета, и сегодня я лишь придам отточеность вашим блестящим манерам.

Подивился Камеи Сама такому превращению и отказался от плана мести. Вот так мудрость и находчивость советника спасли Камеи Сама, его семью и приближенных.

Но когда в зал вошел Асано Такуми-но-Ками, то обхождение с ним еще больше ухудшилось. Коцукэ-но-Сукэ грубо и безжалостно высмеивал его и всячески издевался, чем поверг в смущение всех находившихся в зале. Наглость заносчивого вельможи перешла все границы, когда он, выдвинув вперед ногу, велел Такуми-но-Ками красиво завязать бант на его дзори. Такуми-но-Ками вспыхнул было от гнева, но потом подумал, что, возможно, это еще одно правило придворного этикета — завязывать бант послу императора, и что ему следует быть выдержанным и терпеливым. Опустившись на колено, Такуми-но-Ками принялся завязывать ленту, но надменный и жадный Коцукэ-но-Сукэ тут же стал оскорблять его, обзывать тупицей и неуклюжей деревенщиной и утверждать, что в столице все помрут со смеха, видя такого увальня.

Не вынес Такуми-но-Ками последнего оскорбления, переполнилась чаша его гнева и велел он остановиться удаляющемуся обидчику. Коцукэ-но-Сукэ услышал угрозу в его голосе и пустился было бежать, но Такуми-но-Ками выхватил короткий меч танто и, догоняя, ударил наглеца по голове. Высокая шапка момиэбоси спасла Коцукэ-но-Сукэ, но следующий могучий удар непременно бы его прикончил, не вонзись танто в низкую деревянную балку.

В поднявшейся суматохе ближайшие офицеры стражи бросились на Такуми-но-Ками, обезоружили и скрутили его. На состоявшемся вскоре совете Такуми-но-Ками за нападение на вельможу во дворце сёгуна, чем последнему было нанесено оскорбление, был осужден на смертную казнь — ему было приказано совершить сэппуку. Замок Ако и все его имущество были конфискованы, род разорен, а приближенным пришлось искать новых сюзеренов. Но мало кому это удалось, большей частью они превратились в нищих ронинов.

Вот эти-то сорок семь ронинов во главе с бывшим старшим советником погибшего господина Оиси Кураносукэ решили отомстить Коцукэ-но-Сукэ. Оиси Кураносукэ был мудрым советником, но господин оставил его в замке Ако, поэтому он и был лишен возможности предотвратить несчастье. Обсудив план мщения, ронины рассеялись во все стороны, чтобы не привлекать внимания людей Коцукэ-но-Сукэ, бдительно его охранявших. Сам же Оиси Кураносукэ ушел в Киото, построил себе дом в Ямадзине и стал вести неприглядный образ жизни — предаваться пьянству и разврату. Шпионы доносили Конукэ-но-Сукэ о том, что главный его враг посещает грязные притоны и вертепы и, случается, даже валяется в непотребном виде на улице. Однажды они были свидетелями того, как один самурай, уроженец княжества Сацума, обнаружив Оиси Кураносукэ пьяным в канаве, прилюдно надсмехался над ним, обвиняя в трусости, плевался и пинал ногами. Такие сведения успокаивали Ксицукэ-но-Сукэ, вселяли уверенность, что опасность отмщения миновала.

Оиси Кураносукэ, чтобы развеять последние сомнения врагов, стал часто ссориться с женой, заявлять, что не желает с ней жить и собирается взять себе в жены молоденькую хорошенькую девушку из публичного дома. Эти громкие ссоры привели к тому, что жена была вынуждена с двумя младшими детьми уйти в отчий дом, оставив мужу старшего сына Оиси Цикара.

Совсем успокоился Коцукэ-но-Сукэ, обрадовался, что ему нечего опасаться, раз Оиси Кураносукэ так низко опустился и выгнал жену и детей. Ослабил он меры предосторожности и отпустил половину охраны, посланной ему тестем даймё Уэсуги Сама.

А поклявшиеся отомстить ронины собрались тем временем в Иэдо и под видом носильщиков воды или мелких торговцев заходили в дом Коцукэ-но-Сукэ. Там они постепенно изучили расположение комнат, узнали, как ведется охрана, кто из домовой челяди и стражников храбрец, и кто трус. И свои сведения ронины тотчас отправляли в Киото. Когда Оиси Кураносукэ понял, что враг притупил бдительность, он возрадовался и назначил своим товарищам место встречи в Иэдо; сам, обманув надзиравших шпионов, скрылся и отправился мстить. Вместе с ним пустился в путь и его сын Оиси Цикара, который стал сорок восьмым.

В последнем месяце года, дзюнигацу-сивасу — месяце окончания дел, в самом начале сезона тайсэцу — большого снега, погода выдалась действительно ужасной. Пронизывающий насквозь холодный сильный ветер нес крупные хлопья снега, улицы были пустынны, и даже собаки забились в укромные теплые уголки. Вот тогда-то ронины и решили, что более подходящего случая для нападения и выполнения их замысла не представится. Еще раз обсудили они план захвата жилища врага и разделились для этого на две группы. Первая, под командованием Оиси Кураносукэ, должна была напасть на охраняемые сильной стражей передние ворота, а второй, начальником которой был назначен Оиси Цикара, было поручено захватить заднюю калитку дома. Иосида Цудзаэмон, самый сильный воин, был приставлен телохранителем к шестнадцатилетнему Оиси Цикара. Сигналом к одновременному нападению должен был служить удар в боевой барабан, который захватил с собой Оиси Кураносукэ, а сигнал свистка будет означать, что их враг убит. По этому сигналу все должны будут собраться сразу же у тела мертвого врага и убедиться, что это действительно Коцукэ-но-Сукэ. Затем, как было решено, они отделят голову мертвого врага от тела и отнесут ее в храм Сэнгакудзи, где возложат на могилу своего господина. Завершив свой долг вассалов, ронины должны будут отдать себя в руки властей и ожидать своей судьбы, приговора, который, без сомнения, принесет им смерть. Ронины договорились, что, захватывая дом, они не станут наносить вреда женщинам и детям, а сразятся лишь с охраной.