Я прижался спиной к нагретому солнышком камню. Сердце зашлось в колотуне как перед большим кипишем.

Брошенный в сторону сосняка взгляд не помог мне определить местоположение боярских отпрысков и разбойничков. Им бы да не уметь прятаться, небось уже видят из укрытия тех, кто к нам пожаловал. И это точно не Сашка. Бур с Завидом давно бы опознали его и выперлись зубоскалить.

Тоже бы глянуть...

Одинец, вжавшись спиной в щель каменной задницы, пропустил меня к краю булыги. Я принял упор лежа, приник лицом к траве, начал осторожно подползать и высунул рожу из-за камня.

Точно двое. Щуплые мужички с никогда не бритыми лицами, соломенного цвета спутанными шевелюрами, в простецких рубахах и дырявых портах. Без оружия. Один несет в руке длинную палку, концом которой время от времени шлепает по траве, ловко сшибая бутончики мелких голубых цветов. Идут спокойно и молча, усиленно делают вид, что гуляют, но головами при этом вертят по-звериному, будто кого высматривают цепкими, бегающими глазенками.

– Заблудились, парни?
– участливо спрашиваю, в полный рост выступая из-за камня, рука на мече. Эти-то еще не видели и не слышали «гром из руки», поэтому для них острая железяка с потертой рукоятью послужит большим вразумлением, чем вороненый ствол «ТТ».

Встали, вылупились. Тот, что с палкой раззявил от неожиданного удивления щербатую пасть. Он немного повыше напарника и, как оказалось, более сметливый. Швырнув на землю свою деревяху, он развернулся сделать от меня ноги и схватил своего спутника на острый локоть, дабы увлечь паническим бегством, но едва не налетел грудью на Бура. Старший сынок боярина отработанным движением сцапал беднягу за шкирку, притянул к своему лицу и с ледяной злобой проворковал:

– Уже уходите? А поговорить?

Второго принял Завид на пару со жгучим брюнетом по имени Жук из Шалимовых, но лапать не стали, просто уткнули в брюхо копье и состряпали злодейские хари. Большая же часть отряда благоразумно осталась вне поля видимости.

Не ослабляя хватки, Бур с силой встряхнул добычу, и от мужика за два метра понесло тепленьким. Внутренняя сторона штанов затемнела быстро выросшим ниже коленей пятном. Когда вокруг увешанные оружием жлобы, мочевой пузырь чудесным образом начинает претендовать на звание самого важного органа. Не понаслышке знаю.

Над плечом Завида я увидел как кто-то из нашей ватаги метнулся на берег далеко за спинами пришедших и исчез, низко припав к высокой траве. Ну прям все по науке. Даже удивительно. Однако, эту предосторожность я счел излишней. Вряд за этими ослами кто-то идет, больно уж вид у них придурковатый. Затюканный какой-то. На нормальных людей без того, чтобы обоссаться, смотреть не могут.

– Вы чьи, малохольные?
– спросил я и сделал знак Буру чуть приотпустить бедолагу.

– Р-р-родимовы, - затрясся пахучий мужичок порядком напуганный грозным видом обступивших его людей.
– Я - Свист, а это свояк мой Криня… Местные мы.

Губы Свиста трясутся, точно от лютого холода, встрепанные русые волосы торчат в разные стороны как щетина у ершика для мытья фаянса. Криня наоборот - красный точно помидор от шеи до взопревшего темени. Опасаясь испробовать степень заточки копейного жала, он втянул живот до самого хребта и еле дышал. Напуганы оба смертельно, врать в таком состоянии точно не станут.

– Родима челядники значит?
– рыкнул Бур.

– Так есть, - промямлил Свист, обреченно ссутулился и скосил глаза на обмершего свояка.

– Чего нюхаете здесь?
– гневно подхватил я допрос.

– Дык, человек попросил, - заблеял Свист.
– Резан дал серебряный, чтоб мы на плотике переплыли озеро и по берегу у камня пошарили, людей чужих поискали.

Вот, что значит мудрое наставничество! Еще недавно Сашка ни за что бы не озаботился такими мелочами и бездумно попер бы напролом как всегда у него случается. Если это так, то под моим чутким руководством Рок превращается в настоящего зверюгу и это отрадно.

Если это так.

Почему-то вспомнилась невинная детская шалость с кошельком на тротуаре. Тот, кто попадался на этот трюк, знает, что вместо заветных бумажек и звенящей мелочи в находке вполне может оказаться кусок вонючей, застарелой какашки.

– Ну и как? Пошарили?

– П-пошарили.

– Людей чужих нашли?

– Не нашли, - мигом сообразил догадливый Свист и на поросших жестким волосом губах заиграла робкая улыбка.

– Вот и молодцы. Плыви обратно к тому дяде, скажи, мол, на берегу ни души. Понял? А вздумаешь чудить - найду и брюхо вскрою как окуню. Тебе и родственнику твоему. Он покамест при нас останется.