— Твои родители?

Черч с трудом сглатывает и отводит взгляд в сторону, прежде чем снова посмотреть на меня.

— Это подарок, Шарлотта. Свадебный подарок.

Городок Борнстед — странный кипящий котёл, состоящий из студентов и преподавателей университета, капризных уроженцев горного городка в Колорадо и шикарных придурков, которым так нравится кататься на лыжах, что они готовы выложить двадцать миллионов баксов за дом, которым пользуются три месяца в году.

Мы, я думаю, попали бы в эту последнюю категорию, если бы тоже не были студентами.

— Эм.

Я стою на вымощенной камнем подъездной дорожке и смотрю на трёхэтажный дом со скатной крышей и изогнутой внешней лестницей, на сосны, гордо возвышающиеся на заднем дворе. Первый этаж состоит из гаража на три машины с левой стороны, гаража на две машины с правой и двери между ними, которая предположительно ведёт в прихожую.

Черч проносится мимо неё и поднимается по лестнице, останавливаясь через две ступеньки, чтобы повернуться и элегантно протянуть руку в моём направлении. Всё в том, как он держится, в том, как поднимает руку, в чертах его лица, в тени полуулыбки на губах говорит о благовоспитанности и хорошо образованном человеке. Дело в том, что он не состоит в биологическом родстве с Монтегю; он сын их горничной.

Ничто в этом не делает его менее привлекательным для меня. Напротив, от этого он нравится мне ещё больше.

— Пойдём, дорогая.

Он ждёт, когда я возьму его за руку, в то время как другие парни изучают дом с гораздо меньшим энтузиазмом, чем он того заслуживает. Я имею в виду, он им нравится. Они рады, что мы будем жить здесь. Но я думаю, что они так же ревнуют, и это нормально. Я могу это понять.

— Твои родители… подарили нам этот дом? — спрашиваю я, потому что по дороге посмотрела адрес, и мало того, что это грёбаное место стоило семнадцать миллионов, так ещё и до ближайшего горнолыжного подъёмника, который доставит нас прямо в гору, к универу, всего пять минут езды на велосипеде.

Представляете себе это? Проснуться утром в окружении пяти самых сексуальных парней на планете, съесть домашний маффин с лобковыми волосами Рейнджера (такого никогда не бывает, я прикалываюсь над вами), а затем неторопливо поехать на велосипеде к подъёмнику, чтобы расслабиться и полюбоваться потрясающим видом по дороге на занятия.

Каким-то образом я попала в сказку, и я не совсем уверена, что заслуживаю этого.

Слегка всхлипнув, я беру Черча за руку, и он тянет меня за собой вверх по лестнице на второй этаж. Он останавливается прямо за дверью и указывает на кнопочную панель.

— Код — это дата нашей свадьбы, — говорит он, и это заставляет меня улыбнуться. Я начинаю плакать и вести себя странно, но полна решимости продолжать вести себя как мудак, чтобы никто не увидел, насколько это меня взволновало.

Я набираю цифры и открываю дверь в коридор. Там лестница, ведущая как вверх, так и вниз, а также два коридора поменьше по обе стороны.

— Все спальни находятся на втором этаже, — объясняет Черч, указывая на них. — Раз, два, три, — он машет рукой в сторону другого коридора и продолжает считать. — Четыре, пять, шесть.

— Шесть спален, — говорю я, задаваясь вопросом, было ли… это намеренно или нет. — Может, нам стоит выбрать какую-нибудь одну?

— Нам? — спрашивает Черч, и я могу сказать, что он ждёт, когда я что-нибудь скажу. — Кто такие «мы» в этом сценарии?

Мои щёки вспыхивают, но я проталкиваюсь мимо него, быстро осматривая все три комнаты по одну сторону коридора, прежде чем перейти к другим. Здесь есть очень светлая главная спальня с примыкающей ванной комнатой; в ней есть душевая кабина размером, подходящим для оргии, и огромная ванна.

Кроме того, большинство комнат здесь, кажется, обставлены, по крайней мере минимально; кровати есть во всех, кроме этой.

— Это хозяйская, верно? — спрашиваю я, поворачиваясь лицом к Черчу, пока он стоит в дверях. Я слышу, как другие парни поднимаются по лестнице, и думаю, что они, должно быть, сначала заглянули в гаражи. Должно же быть где-то место, где можно припарковать эти одинаковые жёлтые «Ламбо», а?

— Это так.

Черч входит в комнату и останавливается всего в нескольких дюймах передо мной. Он без колебаний протягивает руку, заключает меня в объятия и окутывает своим ароматом сирени и розмарина и целой порцией счастливых воспоминаний.

Встреча с ним. Сражения с ним. Выражение его лица, когда он узнал, что я девушка. Всё это.

— Это может быть твоя комната. Ты можешь решить, кого ты хочешь видеть здесь и когда, — он слегка отстраняется, приподнимая пальцем мой подбородок, чтобы я посмотрела на него. Что бы он ни увидел на моём лице, должно быть, это причинило ему серьёзную эмоциональную боль, потому что он с трудом сглатывает и, вопреки своему обычному характеру, на мгновение кажется неуверенным или, возможно, даже расстроенным. — Не плачь, Шарлотта, — бормочет он, и именно тогда я понимаю, что делаю это: рыдаю в полный голос. Слёзы текут по моим щекам, когда я обнимаю Черча за талию, и он становится абсолютно неподвижным.