– О крыльях?

– О страхе. Ну, так вот, напугаешь, бывало, какого барина, ну или там кухарку, неважно. Она как дернется, закаменеет вся, по сторонам начнет озираться. Малехо-то и увидит. Кто поумней, половчей, да слова нужные в этой жизни знают, те спросят, к добру или к худу. Ну, тут уж и подсказать-то не грех. Человек хоть узнает грядущее, будет ждать, готовиться.

Я встала на ноги, крылья дернулись и метнулись к высоченному потолку. Кое-как поместилась. Интересно, этот дом, что, изначально для фей и строился? Чтоб крыльями лепнину не сбили?

– Стоишь, держишься на ногах?

– Ага.

– Давай сюда руку и, тихонечко переступай через мальчика, тоже он крылья-то пораскинул во все стороны, наш испугыш. Ты ему скажи, чтоб не боялся меня, вредить пасынку хозяйки – последнее дело!

– Пасынку?

– Ну а кому же ещё? Со дня на день у тебя свадьба, привыкай уже. Хочешь, пасынком его зови, хочешь, сыном.

– Джошуа, Мария Федоровна тебя не обидит. Ты не мог бы устроиться как-то компактней. Крылья там к себе подтянуть, например? Только осторожнее, стряхни с них стекла и не порежься, - выдала я ценную мысль.

– Порежется он, скажешь тоже. Драконову шкуру и ножом, говорят, не пробить. Я, правда, не проверяла. Меня-то с собой заберёшь? Или здесь горевать оставишь?

– Куда заберу?

– Ясно. Эх, - качнула головой Мария Федоровна.

– Подождите, никакой свадьбы не будет. Я здесь остаюсь. У меня работа, да и вообще. Нет уж. Никаких мужей. Хватит с меня.

– Окстись, горемычная, на тебе знак истинной пары дракона! Думаешь, он от тебя отступиться сможет? Никогда! Да и ты без него почахнешь, как цветок без воды.

– Он чудовище!

– С кем не бывает. Дракон, а что ты хотела? Плюшевого зайчика? Ну, крылья, так и у тебя тоже. Огнем, скажешь, чтоб не пулял при тебе. Чешую на поделки можно пустить. Кашпо там сплести или пол застелить, когда линять станет. Все польза в хозяйстве. Только сверла надо покрепче взять. У Федора Игнатьевича были, так можно спросить. Вдруг, да и одолжит на время.

– Какие сверла? Вы что, не понимаете, он чуть сына своего не угробил. С лестницы ребенка спустил. На единорога верхом засунул! Ладно, я!

– Дурочка. Садись за стол. Чаевничать станем, я тебе все расскажу. Только руки помой и этому хоть морду оботри полотенчиком. Я сейчас за тазиком слазаю на антресоль, да у соседей шмат мяса возьму в долг.

– Тут что, в доме вас ещё кто-то способен увидеть?

– Нет, конечно. В этом-то и вся соль. Иначе как бы я говядину взяла в аренду? Потом только вернуть надо будет такой же кусок. Ну, ты девка у меня справная, купишь.

Мария Федоровна просочилась сквозь стену. Бывает. Нет, ну не через дверь же ей, право слово, ходить. Уф. Так где там моя стрессоустойчивость? Все, потерялась с концами или ещё вернётся? Жесть!

Несмело подошла к трюмо. Я теперь бабочка. Крупная такая. Экзотический сорт, то есть вид. Крылья черно-серые, с жемчужным отливом взметаются под потолок и двигаются, будто бы сами по себе. Они сияют, переливаются, роняют прихотливые тени по сторонам и удивительным блеском наполняют всю комнату. Я и сама себе кажусь необыкновенной, очень красивой, невероятной. Попробовала прикасаться рукой к тонкой материи крыльев. Мельчайшая пыльца сразу осела на рукаве платья. Само крыло под ней бархатистое, разделенное на фрагменты мелких ячеек.

– Вы очень красивая стали.

– Спасибо, дорогой. У тебя тоже великолепный вид. Я сейчас принесу полотенчико, вытру тебе моську, а Марь Федоровна притащит мяска. Кстати, ты случайно обернуться обратно не можешь?

– Нет. Пока точно никак. Можно мне встать?

– Ну, попробуй, - с сомнением посмотрела я на габариты теленка. Вроде в потолок он шеей упереться не должен? Только бы хвостом ничего не сломал.

– У вас красиво, - приподнялся дракончик на лапах, те мгновенно заскользили по паркету и разъехались в стороны. Шарах! Впечатляюще, - Но скользко.

– Не ушибся?

– Кажется, нет. Просто мой зверь ещё не слишком устойчив. А как мы вернёмся домой?

– Пока не знаю, лапочка. Я сначала хотела поговорить с тетей Марцеллой. А что?

– Боюсь, что меня посадят в клетку, как тогда папу. Или сдадут в зоопарк. Господин Эмиль предупреждал, что в Санкт-Петербурге опасно становиться тем, кто ты есть на самом деле.

– В чем-то он прав...

Мария Федоровна лихо впорхнула в комнату уже через другую стену. Эмалированный голубой таз до самого верха полон костями и мясом. Не прокормлю!
– мелькнула заполошная мысль.