Мала была Юлдуз, едва шесть лет исполнилось ей, но как истинная дочь разбойничьего племени хорошо понимала страшное значение разыгравшейся перед ней сцены. Увидев молнией блеснувший клинок шашки, с размаха обрушившейся на голову ее дедушки, Юлдуз поняла, почему он после этого упал и больше не поднимался.

С замирающим сердцем следила она, как некоторое время ее братишка ловко увертывался от настойчиво преследовавшего его всадника и, наконец, настигнутый, остановился и с отчаянным жестом выхватил кинжал.

Затем произошло нечто особенно ужасное, повергшее Юлдуз в состояние столбняка. Всадник, преследовавший брата, близко подъехал к нему, высоко взмахнул над головой шашкой и, рассекая ею воздух, одним взмахом снес голову маленькому Ахмату.

От ужаса Юлдуз бросилась ничком на землю и прижалась к ней, не шевеля ни одним членом своего маленького замершего тела. Это спасло ее. Подъехавшие вслед за урядником прочие казаки не заметили неподвижно лежащей в высокой траве девочки.

Инстинкт дикого зверька безошибочно подсказал ей, что ее спасение зависит единственно от того, насколько сумеет она незаметно притаиться. Она исполнила это в совершенстве. Уже казаки давно уехали, а перепуганная Юлдуз, по-прежнему не шевелясь, лежала в высокой траве, и не раньше как спустя час времени, когда все ее маленькое тельце нестерпимо заныло от неудобной позы, она решилась наконец подняться.

Оглядевшись и не видя никого, кроме мирно пасущихся овец, Юлдуз, осторожно ступая босыми ножками, направилась к яме, куда, она видела, незнакомые, страшные люди бросили ее дедушку и брата. Подойдя к ней, Юлдуз робко заглянула в яму и увидела там, под грудой кое-как наваленной травы, страшное, морщинистое, незнакомое лицо, все вымазанное кровью, с вытаращенными неподвижными глазами.

Около него чернела смуглая пятка маленькой ноги, и пятка почему-то особенно испугала маленькую Юлдуз; она дико вскрикнула, всплеснула руками и со всех ног бросилась прочь от ужасной ямы. Быстро, насколько только хватает в ней силы, бежит Юлдуз по знакомой тропинке к родному аулу, громко стучится крошечное сердечко, голые пятки так и мелькают, а вокруг головки, как тонкие змеи, развиваются туго заплетенные косички черных как смоль, блестящих волос.

Не оглядываясь, бежит Юлдуз, с ловкостью дикого козленка, иногда скользя вниз по склону, то и дело падая, но тотчас же снова вскакивая и с удвоенной энергией бросаясь вперед. Но вот и родной аул. Минуя несколько хижин, Юлдуз, запыхавшаяся, вся исцарапанная, в изодранном халатике, кубарем вкатывается во двор родительского дома и с разбега бросается к матери, которая, нахмуренная и сердитая, одетая в жалкое рубище, с помощью старшей дочери ожесточенно чистит огромный медный котел.

Неожиданное появление дочери в таком растерзанном виде приводит ее в ярость. Наверно, опять дралась с кем-нибудь за аулом, такая беспокойная девчонка, хуже всякого мальчика. Терпения с ней нет. И в то время, когда Юлдуз хочет уцепиться за юбку своей матери, ее встречает град звонких шлепков, принуждающих ее волчком откатиться в сторону от раздосадованной женщины.

В эту минуту на пороге сакли появляется сгорбленная седая старуха, бабушка Юлдуз. Завидя ее, девочка с воплем устремляется к ней и судорожно впивается обеими ручонками в ее платье.

Бабушка — везде бабушка, и среди суровых степей, в грубой татарской семье они являются такими же баловницами для своих внучек и внуков, как и в европейской, утонченно цивилизованной среде.

Разглядев горькие слезы своей любимицы, бабуся ласково берет ее на руки и, присев на глиняную завалинку около хижины, начинает всячески ублажать и успокаивать ее.

Под влиянием ласки маленькая Юлдуз начинает мало-помалу успокаиваться, перестает плакать и, прижавшись головкой к высохшей груди бабушки, принимается с озабоченно-серьезным видом что-то торопливо и пространно рассказывать, разводя ручками и поблескивая выразительными глазками.

С первых же слов девочки старуха настораживается, по ее лицу пробегает выражение тревожного недоумения. Взволнованным голосом она спешит задать Юлдуз несколько вопросов, и из ответов на них перед ней ясно обрисовывается картина несчастья, постигшего их семью.

Бабушка торопливо спускает Юлдуз с рук на землю и с пронзительным воплем бросается в дом.

С быстротою молнии по аулу распространяется неожиданное известие.

Торопливо сбегаются со всех сторон храбрые джигиты шайтан-кудейцы, любимцы Аллаха, сыпятся вопросы, но разве возможно добиться от шестилетнего ребенка ясных, определенных ответов. Несомненно только одно: что совершено убийство старика и ребенка, но кем, когда и почему, никто не знает.

Для выяснения этого вопроса необходимо, не теряя времени, спешить на место происшествия, и вот десятка полтора джигитов, наскоро вооружившихся, уже несутся сломя голову туда, где пасутся их бараны под охраной усто Миндигула и маленького Ахмата.

Прискакав на место совершенного убийства, джигиты без труда разыскали трупы и затем приступили к внимательному изучению следов. Для «темного азиатца» природа — открытая книга, и они читают в ней все с большею ясностью.

После непродолжительного изучения местности, на которой разыгралась кровавая драма, татары безошибочно уяснили себе главные обстоятельства и положение дела. Убийцы были "длинноносые", то есть - русские, это подтверждалось следами конских подков не азиатского, а русского образца ( шкуры на копытах давно истрепались); далее — они были казаки.