Людей в помещении было слишком много. Казалось, что если заставить их всех замереть на месте, то получится не меньше четырёх человек на одну квадратную плитку пола. Вещи подселенцев занимали большую часть столов. Везде были кипы бумаг, канцелярские принадлежности и картонные коробки. Грейнджер двинулась к своему рабочему месту, чувствуя себя исследователем Арктики в снежную бурю: мимо широкоплечих людей-айсбергов, вдоль горы мётел.

Транспортники даже наладили сеть из бумажных самолётиков, и в воздухе парила целая бумажная эскадрилья служебных записок, от которых приходилось отмахиваться, как от липкого снега. Казалось, если она споткнётся и упадёт, то люди вокруг решат, что это ещё одна новая удобная поверхность, и сгрузят на неё очередную гору коробок. Было шумно. Кто-то громко ругался из-за отсыревшего летучего пороха, кто-то стучал молотком, кто-то пел гимн Министерства и только истинные хозяева помещения — авроры — сидели за своими столами тихо, словно ошалевшие мышки, и большими, испуганными глазами поглядывали на творящийся хаос. Гермиона медленно пробиралась бочком, вспомнив все советы тренера по ненавязчивой маскировке. Слиться с толпой, мебелью, добраться до тихого места… Киваем, улыбаемся и ни с кем не разговариваем…

Главное, не смотреть им в глаза.

Дружелюбные транспортники любили поболтать и, увидев в тебе собеседника, могли часам рассказывать про прутья для мётел, особенности древесины и лучший состав пороха.

Гермиона преодолела последние ярды, удачно не встряв ни с кем в разговор, и тяжело вздохнула. За рабочим столом её ждал новый сюрприз. Невилл Лонгботтом: немного помятый, со ссадинами на лице, неизменно гладкой причёской, клетчатым вязаным жилетом и скромной улыбкой. Он восседал на её стуле и по-хозяйски расставлял на полках свою коллекцию пресмыкающихся. На её полках! Свои экспонаты!

— Что здесь происходит? — Гермиона недовольно взглянула на его коробки с вещами.

— Ты пропустила утреннее собрание?

Невилл достал очередную баночку и любовно пристроил в самом центре полки. Ужик в жёлтом растворе. От переезда один глаз у него выпал и теперь плавал отдельно. Лонгботтом опечаленно взглянул на это безобразие, протёр стекло замшевой тряпочкой и поставил боком, так, чтоб отпавшую деталь не было видно.

— Боулденбад сообщила, что у Министерства настали тяжёлые времена и пока ремонтники занимаются реставрацией помещений, отделы будут работать вместе, — Лонгботтом достал маленькое чучелко медянки с отломанным хвостом и принялся его склеивать при помощи магии. — У нас соседи, Герм. И судя, по всему, тяжёлые времена — это надолго.

Гермиона поморщилась.

Она из года в год слышала эту фразу — тяжёлые времена. Они наступали регулярно, как календарный праздник. До войны: потому что Волдеморт вот-вот воскреснет, во время, потому что он никак не умрёт, после войны — потому что нужно немного потерпеть. Прошёл год, и вот опять настали тяжёлые времена. Какая неожиданность.

— Ты же не возражаешь, что я у тебя тут поселился? Мой стол отдали транспортникам, пришлось искать себе новое место. — Невилл сдвинул на дюйм баночку с заспиртованной гадюкой, громко отхлебнул кофе из бумажного стаканчика и протянул ей. — В тесноте да не обиде, правда, Герм? Хочешь?

Грейнджер было неловко отказать. Лонгботтом был тем, кто приютил её после пожара, тем, кто всегда брал на себя её ошибки, когда их ставили в напарники. Он был чудесным, хорошим, добрым…

— Конечно, Нев, — неуверенно улыбнулась она.

Драко распознал бы её ложь с первого слова, но Невилл, как мальчишка, расплылся в искренней улыбке и протянул ей наполовину полный стаканчик с кофе. Гермиона двинулась в его сторону, оба неловко стукнулись локтями, и остывшая липкая жидкость пролилась ей на блузку. Она недовольно взглянула на белую ткань и грязное коричневое пятно. Вот всегда так — всё светлое должно быть обязательно испачкано.

— Прости, прости…

— Не переживай, всё хорошо.

Грейнджер стиснула зубы и покачала головой. Невилл — милый парень, она его любила всей душой, но рядом с ним было слишком тесно. Слишком душно и нечем дышать. Ей тоскливо вспомнилась их квартирка, Драко и Тео. Хотелось туда и к ним. Почему-то рядом с этими двумя она чувствовала себя легко и свободно. Даже на одной маленькой, тесной кухне, когда Тео курил свои вонючие сигареты, а Драко ворчал, что она плохо готовит… Ладно. К соседству с Лонгботтомом просто нужно привыкнуть.

Гермиона высушила блузку при помощи магии и попробовала сосредоточиться на работе. К сожалению, пожар не затронул служебную почту, и её ящик ломился от записок. Смитерс требовал отчёт по делам её пропавшего старшего аврора Мартина, чтобы передать их другому специалисту, Люциус Малфой вновь запрашивал доклад о состоянии сына в ссылке. Гермиона тоскливо взглянула на служебную таблицу и взяла карандаш. Физическое здоровье. Странный пункт. Предполагалось, что она их будет осматривать? Не считая того, что Драко вернулся весь в крови после похода за хлебом, можно было сказать, что он здоров. Галочка в графе «Да». Второй вопрос — Ходят ли на свою отработку? Конечно же, да. Когда Малфой и Нотт там были последний раз, Грейнджер не знала, зато Грег образцово посещал своё место работы каждый день, и она подумала, что Гойла можно будет смело показывать начальству как образец перевоспитавшегося Пожирателя.

Остальные двое… Её двое… С ними Гермиона очень сомневалась. Слишком много вопросов накопилось к ним, и те явно что-то недоговаривали, но Драко вчера сказал, что согласен сотрудничать с авроратом. И это был чудесный знак. Если её парни собирались работать с представителями власти, то, значит, тоже встали на путь исправления. Малфой наверняка знал много и, начни он оказывать содействие раньше, то, скорее всего, больше половины старших Пожирателей уже сидело бы в Азкабане… Ради такого их можно было и прикрыть.