— А весной просыпается. Когда в начале марта, когда в конце.

— Уже, получается, проснулось?

— Давно проснулось. В этом году что-то очень рано. И весна такая ранняя. Видишь? — Серафим развел руками, словно показывая Стеше, какая ранняя в этом году весна.

— Это хорошо или плохо? — спросила она и затаила дыхание в ожидании ответа.

— А я не знаю. — Серафим выглядел растерянным, как будто своим вопросом она застала его врасплох. — Наверное, хорошо.

— Почему хорошо?

— Когда оно рано проснулось и больше спать не хочет, можно увидеть остров. Я его видел однажды. Давно, еще в детстве. Я маленький был, но запомнил. Тетушка мне тогда велела не болтать. А я так хотел рассказать.

Баба Марфа вообще не любила болтливых. Но что еще за невидимый остров, о котором лучше не рассказывать?

— Посреди болота остров? — спросила Стеша осторожно. — Ты его нашел?

— Это он меня нашел. — Серафим на мгновение прикрыл тяжелые веки. — Он кому попало не кажется. А уж если показался, считай, печать на тебе.

— Как это: кому попало не кажется? — Стеша улыбнулась недоверчиво. Серафим ей нравился, но верить в его байки было глупо. — Прячется он, что ли, этот остров?

— Прячется. Под воду уходит. И все: нет его! Как рыба.

Остров, который как рыба, который прячется под воду… Где-то она такое уже слышала. В далеком детстве слышала. А еще совсем недавно от мамы.

— Как в сказке. Да, Серафим? — спросила Стеша.

— В какой сказке? — Он нахмурился.

— В сказке про рыбу-кит. Это такая огромная рыба, а на ней трава, лес, деревня даже. Ты себе таким представляешь этот волшебный остров?

— Это не сказка, Стэфа, — сказал Серафим тоном бабы Марфы. — Это настоящий остров, а не волшебный. А рыба… — Он надолго задумался, а потом продолжил: — Может, и в самом деле рыба? — Его брови изумленно выгнулись, словно бы он только что сделал великое открытие. — Старая-старая, большая-большая рыба. А те, другие — это ее детки.

— Какие другие?

Разговор был бессмысленный, но все равно увлекательный. Стеша живо представила гигантскую реликтовую рыбину, живущую в здешнем огромном болоте. Болото ведь и в самом деле было огромное! Она видела его на карте в отцовском кабинете. Помнится, еще удивилась его размерам. А папа тогда сказал, что придет очередь и этих глухих мест. Советские инженеры реки вспять обращают, что им стоит осушить какое-то болото! Просто время его пока не пришло, есть у партии задачи поважнее. А мама, помнится, тогда нахмурилась, как будто ей не понравились разговоры про грядущую мелиорацию. Или ей просто не нравились разговоры про болото?

— Болотные рыбы, — сказал Серафим и сунул озябшие ладони себе под мышки. — То есть это я думаю, что рыбы, а в деревне думают, что змеи. На болото у нас почти никто не ходит. Зверья в лесу хватает. Рыбы в реке полно. А на болото если только за клюквой, да и то недалеко, по самому краешку.

— Откуда ж тогда в деревне знают про рыб?

Явно все оттуда же, из местного фольклора! Если есть сказка про рыбу-кит, отчего ж не быть про рыбу-змею?

— По костям, — сказал Серафим. — По костям и черепам.

По черепам… Один такой Стеша совсем недавно видела висящим на входной двери. И это был в самом деле очень большой череп! Тогда ей подумалось, что змеиный. Почему подумалось? Наверное, из-за зубов. А если на самом деле рыбий? Много она видела в своей жизни рыбьих черепов? Может так статься, что в этих местах давным-давно обитали какие-то древние рыбы? Находят же до сих пор скелеты динозавров! Или мамонтов! А на торфяниках и условия подходящие! Высокая кислотность, недостаток кислорода — идеальная среда для мумификации и консервации.

— И по рассказам. Дед Тихон одну такую видел собственным глазом.

— Глазом? — усмехнулась Стеша.

— Глаз у него только один, второй еще в детстве выбили камнем, — терпеливо пояснил Серафим. — Но тот, что остался, видит очень хорошо! Дед Тихон лучший на всю округу охотник.

— И он собственным глазом видел рыбу на болоте?

— Видел. — Серафим кивнул. — Рассказывал, что погнался за подраненным секачом и в азарте не заметил, как оказался на болоте.