Шрифт:
– Какое платье подготовить на завтра?
– спросила Габи, оттерев мою ладонь от крови. Каффа стала временно моим браслетом, идеально обхватив тонкое запястье, будто и была для этого создана.
– Вам очень идёт малиновое, - предположила Илса, сплетая мои волосы в простую косу.
– Или то, изумрудное, оно так чудно подчеркивает ваши глаза!
– А мне нравится синее, - размышляла Габи, сидя на коленях перед моим стулом.
– Бархат так хорош в сочетании с вашей идеальной кожей.
– Нет, - голос прозвучал резко, как удар плетью. Служанки испуганно замерли, а я вынесла вердикт: - Чёрное платье. Подготовьте то, что я заказывала для ежегодного привечания Тио.
"Все равно на день скорби меня в Алканоре уже не будет" - подумала грустно и взглянула на свой новый браслет. Через минуту добавила:
– Нужны белые аксессуары. Жемчуг и алмазы, никакого золота. Завтра я буду черной королевой.
Засыпала с ужасным чувством, что завтрашний день будет катастрофой вне зависимости от того как все пройдет.
6
Мне снились заснеженные горы.
На Вольном Хребте три месяца в году землю укрывали белые холодные одеяла, но из них лишь несколько недель не прекращаясь мела пурга. Ее пригонял северный ветер, который рамми называли Октольгом. Он дул со стороны вечных льдов, из снежного края, что начинался за дальним перевалом. Метели бывали такой силы, что взрослого крепкого мужчину сбивало с ног.
А в Шархаме, по слухам, этот ветер бушевал постоянно, вырываясь на волю из ледяного королевства лишь один раз в год. Мне всегда было интересно, как же живут в таких условиях гараи.
На время снегопадов в поселениях горных рысей прекращалась охота, останавливалась почти вся работа. Холодными вечерами, когда за окнами завывал ледяной ветер, гоняя снежинки, мы сидели у камина. Старшая сестра заплетала мне сложные косички, младшая носилась за рыжим котом. Папа наливал нам горячий травяной отвар, который готовил в небольшом котелке над огнем. Мама качала на руках младенца - четвёртым родился мальчик. Отец был очень рад дочерям, но мама отчего-то решила, что обязательно хочет сына.
В моем сне все было точь в точь как много лет назад. В доме пахло травами, корицей и цитрусом. Старый пёс лежал у двери, а два щенка, которых отец только забрал от соседской суки, чтобы обучать ходить на зверя, с тихим рычанием мутизили друг друга возле лестницы на второй этаж. Дом пах деревом и горящим камином. Огонь потрескивал сосновыми поленьями, будто поддакивал папиному рассказу. У отца всегда были интересные истории. Жаль, что я больше никогда не смогу узнать были ли они правдой или он их выдумывал, чтобы развлечь нас.
В дверь постучали. Мама, завернутая в шерстяной серый плед, встрепенулась. Кто может ходить снаружи в такую пургу? Вьюга рычит и стонет за окнами, завывает словно дикий зверь.
– Может - ветер?
– подаёт голос Анэль, отпуская мои волосы, и косы падают на спину. Сестра удивленно смотрит на дверь. Мы все понимаем, что стук нам не послышался. За дверью кто-то есть.
И вот вновь: тук-тук-тук.
– Я проверю, - отец откладывает кружку, поднимается на ноги и идет к двери. Отчего-то я подхватываюсь с подушек и бегу следом. С плеч спадает шерстяная накидка.
Папа отпирает первую дверь и выходит в холодную. Подбегаю к двери и тоже успеваю выскочить.
И вновь стук, но теперь странный, протяжный. Будто не рука, а лапа звериная бьет по дереву.
Отец отпирает дверь и в сенцы врывается ветер, загоняет внутрь дома острые колючие снежинки. Морщусь и прячу руки в подмышки, а сама вглядываюсь в белую круговерть. Ветер носит снег по двору, швыряет в окна, подкидывает вверх, а потом вновь прибивает к полу. Ничего не видно в ночи, хоть где-то и пробивается лунный свет.
Ни слова не успеваю сказать, как вдруг на белом фоне возникает огромная тень.
Огромная серая кошка прыгает через порог прямо на меня. Глаза ее горят желтым огнем, шерсть переливается в серебристом свете месяца, а огромная клыкастая пасть оскалена.
Из моего горла вырывается испуганный вскрик, и я едва успеваю вскинуть руку, защищая лицо. Острые как кинжалы когти вспарывают кожу на запястье.
Проснулась от собственного крика. Несколько минут лежала, глядя в потолок, а потом с протяжным стоном села и уткнулась лицом в ладони.