Сэм покачал головой.

– Нет нужды беспокоить его прямо сейчас. Попозже я сам загляну к нему в магазин.

– Я немного приду в себя и подойду. Скажу, чтобы как следует подумал. А знаешь, вообще-то я видела кое-что, что показалось мне немного странным.

Сэм почувствовал, как участилось сердцебиение.

– Вчера вечером у меня кончились сигареты, и я вспомнила, что в бардачке должна лежать пачка. Сигареты я нашла, правда полпачки, но это не важно. Уже подходя к дому, я услышала, как завелась машина. Машина Декстера. Он выехал с подъездной дорожки и помчался по дороге. Помню, еще подумала, что должно быть какой-то срочный вызов.

– В котором часу это было?

Она нахмурилась. Языком выпятила щеку, натянув бледную кожу. Со стороны могло показаться, что неведомое животное, забравшееся ей в рот и пойманное в ловушку, пытается выбраться наружу.

– Это было во время новостей, - наконец сказала она. – Десятичасовых новостей. Я все ждала, когда же выйдет этот дурацкий спортивный комментатор – ну тот, что похож на бурундука. Он появился только в конце, и сразу после этого я выбежала на улицу за сигаретами. Так что, думаю, время было примерно десять двадцать пять.

Сэм сделал запись и спросил:

– В какую сторону поехал Декстер?

Рути кивнула влево.

– Он повернул налево, на Третью улицу, причем гнал так, что на повороте его шины взвизгнули.

Снова сделав языком шишку на щеке, она покачала головой.

– Куда бы он ни направлялся, он очень спешил.

Глава 5

– Настучишь на меня, и я отрежу твой член. Ясно? – Нейт вплотную приблизился к Эрику. Благодаря черным бакенбардам, он выглядел намного старше своего шестнадцатилетнего возраста, а изо рта у него воняло так, будто он съел змею, несколько дней тухнувшую на солнце. – Понял, пидор?

– Я не пидор.

– Да, ладно? Мне-то не рассказывай.

– Ты забрал мои деньги. Что тебе еще надо? Почему не можешь оставить меня в покое?

– Потому что ты жалкий маленький педик, урод.

И ухмыльнувшись, он плюнул Эрику в лицо. От противного, приторно-сладкого запаха стекающей по его лицу слюны у парня перехватило дыхание.

– Спасибо за финансовую помощь, пидор, - Нейт со смехом толкнул его к писсуару и ушел.

Стараясь не дышать, Эрик бросился к раковине. Плеснув в лицо водой, он умылся зернистым розовым мыльным порошком. Но зловоние нейтовского дыхания и запах слюны, как будто никуда не делись и, снова задержав дыхание, Эрик повторил процедуру.

Дверь туалета распахнулась.

– Принс!

Он узнал голос – мистер Дунс, заместитель директора - и быстро плеснул в лицо водой.

– Принс, что ты здесь делаешь?! Ты отпросился?

– Нет, сэр.

– Тогда почему ты не в классе?

Эрик потянулся к диспенсеру с бумажными полотенцами.

– Я пришел сюда во время перерыва, мистер Дунс.

– И что, ты глухой? Звонок прозвенел пять минут назад.

– Извините.

– Не нужны мне твои извинения, Принс. Мне нужна дисциплина. И ее соблюдение. Когда ты собираешься начать это делать?

Эрик вытер лицо грубоватой коричневой бумагой.

– Отвечай мне.

– Что вы хотите от меня услышать? – спросил он дрожащим голосом и торопливо сглотнул.

Ему не хотелось плакать, особенно перед мистером Дунсом.

– Мне не нравится твое наплевательское, я бы даже сказал дерьмовое отношение, Принс.

– Что я такого сделал?

Заместитель директора ткнул пальцем в пол.

– С тебя тридцать отжиманий!

– Это несправедливо.

– Сейчас же.

Эрик опустил глаза. Плитка забрызгана водой, и это даже не самое страшное.

– Пол мокрый.

– Выполняй!

– На полу моча! – его голос дрогнул, слезы хлынули из глаз.

Дунс усмехнулся:

– Это пойдет тебе на пользу, Принс.

Эрик присел на корточки и положил руки на шершавый пол. Плитка под левой ладонью была мокрая. Тихонько всхлипывая, он начал отжиматься.

– Считай вслух.

– Три, четыре, пять...

– Опускайся до конца, Принс.

– Шесть, Семь...

– Громче.

– Восемь...

– Я не слышу тебя.

– Девять, десять, одиннадцать...

– Думаешь, ты шибко умный, да?

– Нет.

– Будешь еще прогуливать занятия?

– Нет.

– Собираешься взяться за ум?

– Да.

– Будешь еще подбрасывать дохлых крыс в стол мисс Мейджор?

– Нет. – Так вот в чем дело! – Двадцать три...

– Ты думал, это очень смешно?

– Нет.

– Ее стошнило.

– Двадцать восемь...
– одно воспоминание о том, как эта сука блевала, остановило его слезы.