Шрифт:
— Ах так?! — задохнулась я возмущением, вперемешку с очередной раз накрывшим меня стыдом — И теперь ты это мне в лицо, да?
— Это? — недоуменно нахмурил брови Деймон, вглядываясь в обложку — О! Аааа... По себе судим, да? Если бы я хотел чем-то тыкнуть тебе в лицо, то, уж поверь, выбрал бы кое-что другое.
— Что например? — скептично хохотнула я, бесстрашно поднимая кверху нос — Уж не «бесславный конец» ли?
— Ах ты… — зашипел на меня инквизитор и…
И тут мне на лицо шлепнулось что-то теплое, тягуче и пахнущее маслом и крупой.
Я ошеломленно замерла, лишь чудом удержав себя от возмущенного раскрытия рта. Лицо медленно обволакивало жижеобразной субстанцией, которая при сползании неприятно скребла по щекам противными комочками.
— Это не я — сипло и сдавленно сообщил голос мага, звучащий глухо и жалко, сквозь толщу… каши.
— Гыыыы — жалобно подтвердила с моего лица Матильда и, зачем-то, сильнее заелозила непроваренным зерном по моему носу — Гыыы-гы…
И вот тут я взорвалась.
Глава 27
В общем, не буду утомлять вас подробностями моей истерики. По мне, так оно должно быть совершенно не интересно широкой публике. Ну психанула ведьма. С кем не бывает?
Ну завизжала, как мартовская кошка в лунную ночь, Поняла в воздух все, что не приколочено. Закрутила вихрем. И что? А потому что нечего мою нервную систему расшатывать. Она и так у меня не очень, если что…
Под действием центробежной силы и душераздирающего вопля, с моего лица медленно сползла каша и, по инерции, шлепнулась в ошеломленную инквизиторскую физиономию. Сверху ее тщательно припечатало к его наглому носу взлетевшей ввысь подушкой. И шкатулкой с мелочами. И стулом. Благо, я вовремя увернулась и сползла-таки на пол.
— Делия! — глухо возопил из под стремительно растущей горы хлама недобитый маг.
— Что «Делия»? Что, чуть что-сразу «Делия»?! — возмущалась я, отпрыгивая от кровати, с которой уже падал вниз подверженный грузом осознания собственной вины Деймон. Ну, и креслом сверху, для верности — Сперва из себя выведут, а потом «Делия»!
По полу в мою сторону угрожающе ползла бесформенная куча из скомканных одеял, подушек и предметов моего же гардероба. Где-то, в недрах этого безобразия, испуганно пищала свое коронное «Гыыы» несчастная каша. А под ней стонал, давясь ее непроваренной крупой и остатками моих шелковых панталон полуживой инквизитор, для верности придавленный мебелью.
— Я сейчас отсюда выберусь — угрожающе зарычал на меня комок хлама.
— Сомневаюсь — смело вякнула я, поправляя на груди мятый лиф и гордо фыркая.
— Есть основания? — напрягся холм.
— А то — гаденько улыбнулась я — К Вам едет… комод!
— Делия! — истерично вскрикнул мужчина и куча ощутимо прибавила ходу.
— Ползите к дверям, вир Мигре — посоветовала я — Я его задержу!
Как ни странно, спорить инквизитор не стал. Из последних сил рванул к выходу и с чувством захлопнул чудом высунутой ногой дверь. В которую тут же смачно впечатался массивный старинный комод. Как я и предупреждала.
— Делия, Вы там как? — донеслось из коридора минутой позже — Не пострадали?
— Я-то с чего бы? — хмыкнула я, обводя взглядом в очередной раз разгромленную спальню.
— Ну, Делия… Знаете, Делия…
— Не знаю — смело хохотнула я и уверенно задвинула засов — И не горю желанием узнать!
— Трусиха — устало выдохнул собеседник и ударил ладонью по двери — Ты именно горишь. Желанием. И нам все равно придется это обсудить!
— Ничего нам обсуждать не придется — жутко покраснев, снова вспыхнула я — И не смейте больше… без спроса… и вообще!
Но ответом мне послужила лишь тишина и жалобное «Гыыы» скребущейся обратно каши….
… К полуночи я успокоилась. Спальню, частично, привела в порядок. Кашу впустила и отчитала… Но вот что мне теперь было делать с совершенно растрепанными чувствами?
Со мной происходило что-то совершенно необъяснимое. И не контролируемое, что особенно ужасно.
Надо сказать, что за свои недолгие двадцать пять лет я уже успела получить не малый опыт в общении с противоположным полом. Правда, весьма поверхностный. Но не скажу, чтобы оно меня как-то расстраивало.
Ужас, испытанный мной при инициации, благодаря моего опекуну, напрочь отбил во мне желание познать радость более близкого общения с мужским полом. Поэтому, ни разу за свои двенадцать браков мое общение с потенциальными экземплярами не заходило дальше поцелуев.
Нет, в искусстве изображать безудержную страсть, от которой плавилось мое тело и горело сердце, я была в десятке лучших. Но одно дело изображать, громко стеная и сетуя на то, что не могу перейти черту без ведьмовского обряда, четко при этом контролируя и ситуацию, и собственные эмоции. И совершенно другое то, что я испытала на себе теперь.