Только спустя, возможно, несколько минут, я ощущаю прикосновение к плечу. Игнат разворачивает меня на кровати и глядит в мое лицо, зареванное, наверное, опухшее от слез.

Он бледный сейчас. Такой бледный, что даже страшно становится, и под глазами какие-то тени.

или у меня уже воображение шалит?

— Повтори. Что ты сейчас сказала? Почему убежала?!

Мужчина говорит тихо. Кажется, что каждое слово дается ему с трудом.

— Что сказать? Почему я убежала? Да потому что в тот день прежняя Юля перестала существовать, ты убил ее, воткнув нож в сердце, которое любило тебя, Игнат. А ты, глядя мне в глаза, провернул рукоять.. Я умерла тогда… Не стало меня. Обернулась прахом, и ветер развеял его, но появилась новая девушка Юля, с новым паспортом. Другой человек. Но сердце у меня все то же..и забыть такого я тоже не могу.

Качает головой, будто действительно удар получил. Встряхивается, а я впервые за долгое время открываю ящик Пандоры, который я спрятала глубоко-глубоко в себе.

— Что... Я… Сделал?!
– спрашивает, и глаза у него становятся узкими из-за прищура, и мне вдруг кажется, что Игнат сейчас далек от адекватности.
– Ты… Меня… В… Воровстве… Обвиняешь?! —

произносит с расстановкой каждое слово, будто пощечину наносит, и я смеяться начинаю.

Но затихаю также быстро. Истерика спадает. Остается только сухой и обвиняющий тон.

— Да. Господин. Миллиардер! Потому что тот экологический проект, который ты выставил на всеобщее обозрение и на котором висела золотыми буквами фамилия твоей любовницы

Константиновской — он мой! Я его рисовала! Каждую черточку, каждый штрих —все мое!

– Проект твой?
– переспрашивает.
– Я заготовки видел. альбом. Марианны.
– повторяет и взгляд скашивает в сторону. Словно ищет что-то.. не отслеживаю, вскакиваю с кровати и наступаю.

— Марианны?!

Вскрикиваю. — Нет! Игнат! Это мой проект! Моя работа!

Качает головой неопределенно, а я начинаю наступать, подобно раненой львице:

— Это я по своей глупости отдала свою разработку на одобрение Марианне Васильевне

Константиновской! Именитому архитектору. Ведущему специалисту в корпорации Игната

Юсупова. Только я не знала, что вы.. вы… она...

Слезы вновь обжигают глаза. Не пережила я свою боль. Не ушла она... все там же, в груди, зияющая рана.

Отворачиваюсь от него, обнимаю себя. Так холодно становится. В душе.. и пальцы ледяные.

Говорю тихонечко, всхлипывая:

— Я на ту Константиновскую чуть ли не молилась. Как дурочка радовалась, что профессионал ее уровня посмотрит мои работы, даст советы, наставления, внесет правки, а я буду учиться, впитывать как губка и однажды... однажды стану такой же великой.

А в итоге...

Опять всхлипываю и чувствую, как Игнат свои горячие руки на мои кладет, согревает, и его дыхание у себя в волосах ощущаю, мурашки проклятые опять бегать по коже начинают, как дрессированные!

Слишком уж я зависима от этого черта, который имеет власть над моим телом, но не над душой!

— Что в итоге, Игнат? — спрашиваю устало. — В итоге я стояла в зале и смотрела, как мой муж и его любовница предают меня, как выводят на суд общественности мой проект.

Только меня вычеркивают отовсюду.

Кем я была для тебя, Игнат Юсупов? Не отвечай. Я знаю ответ… всего лишь женой, навязанной завещанием деда и больше никем...

Разворачивает меня резко, фиксирует мое лицо в своих тисках и в глаза мои смотрит, полные слез и боли...

Моей бездонной и бескрайней боли.

А что я читаю в лице своего мужа? Я не знаю.

У него глаза горят, вспыхивают, и что-то проскальзывает опасное, дикое, безумно яростное там…

Словно чудища из клеток выпускаются, монстры, способные рвать и разрывать, от оков своих освобождаются.

И такой Игнат.. Он действительно пугает.

— ЕСЛИ ТО, ЧТО ты говоришь, — правда...
– наконец выдыхает, лишь слегка разжав зубы.

Кажется, что ему даже говорить сложно. Были бы в какой-нибудь сказке, я бы подумала, что передо мной не совсем человек, что вот сейчас он обернется в настоящего монстра и будет рвать и метать, оставляя после себя лишь пламя и пепел.

— Все, что я говорю, — правда, Игнат, — отвечаю уверенно и в глаза смотрю, которые вспыхивают пламенем. Кажется, что изломы в радужке даже четче обрисовываются.

И что-то у меня в груди откликается. А интуиция поднимает голову. И в мозгу рождаются бредовые идеи.

Так удивление не сыграть ведь, а Игнат не актер. Он сложный. Проблемный.

Невыносимый, но. он всегда рубит с плеча и сшибает своей правдой.

А тут.. он допытывается.. пытается узнать.

Сердце ударяется с тревогой о ребра. когда я формирую свою мысль: