«А что, если сам Игнату меня ничего не брал?»

Что если он не делал ничего руками Константиновской? Что если он не знал?!

Я гляжу в его глаза... Прикусываю губу, и мерещится, что он тоже все понимает, начинает сомневаться, я это читаю в его глазах.

Но это длится лишь мгновение, и Игнат прикрывает веки. Бледный. Красивый. Невыносимый.

Родной и чужой. Мой бывший-нынешний муж.

В сердце столько всего намешено к этому человеку, но я, будто Ариадна, нащупываю НИТЬ и ТЯНУ

за нее свой клубочек, выговаривая еще раз:

— Я говорю правду, Игнат, а тебе.. тебе придется с этим пониманием жить...

Глава 13

Игнат Юсупов

Я в глаза ее смотрю и понимаю, что мне прямо сейчас врубили по челюсти со всей дури. Вот прямо с ноги. Это даже не бокс. Это долбаный удар такой мощи, что я сам удивляюсь, как так получается, что я на ногах остаюсь стоять, а не падаю чертовым трупом.

— Я говорю правду, Игнат, а тебе.. тебе придется с этим пониманием жить..

В этих ее словах. там столько боли и отчаяния и, самое главное, ни грамма фальши. Юля верит во все, что говорит. В каждую букву в этом предложении. Она уверена.

Это все чувствую. Сердцем чувствую, которое будто оживает. Начинает биться в груди, а до этого?!

До этого я был в каком-то пекле. В аду. Вернее, мне казалось, что я там, но... ошибался. Ад. Он начинается прямо сейчас. В эту самую секунду. Когда я понимаю для себя, что Юлия не лжет.

Ее история про то, как она с Крымовым повстречалась... Она похожа на полный бред. Ну просто полный. Учитывая, что я все камеры поднял. Все!

В лифте он ее зажимал. Было явно видно. Да и у номера все продолжилось. И дальше…

Видел другие кадры. тогда проверка была. Подтвердилось, что все, абсолютно все, —подлинник.

А вот теперь…

Память у меня фотографическая. И я будто воскрешаю то, что было, и кажется, что есть лазейка.

Можно сделать экспертизу определенных кадров.

Скажем, кадры в лифте — там мужик действительно придавил мою Юлю. Ну и как бы все… а дальше дело техники и никакого мошенничества.

Если захотеть, и не то подтасовать можно, а я…

Глупый, самонадеянный слепец. Кажется, меня предала излишняя самоуверенность.

Повод. Первый повод к сомнению. Первый повод для того, чтобы выйти на тропу войны...

А война будет нешуточная.

— Если только. если только ты мне солгала..
– повторяю фразу. Но уже понимаю, что верю. Я, мать его, верю!

Хотя не должен верить ей.. Подлой предательнице, которая у меня чуть всю империю не отобрала, не порушила все, что отстраивал столько лет.

Вся доказательная база против нее. Ее переписка. Слитые с ее компьютера базы данных.

Да все! Мать его! Абсолютно все! «Виновна» — вердикт, который не подлежит сомнению.

Но я, мать его, сомневаюсь. Или это сердце мое оживает и хочет верить, хочет знать, что я ошибся.

Да. Ошибся.

И лишь потом приходит запоздалое понимание, что если пять лет назад Юлия не предавала меня, что ее подставили...

— Ну что, Игнат?! Кричи, что я виновна! Хотя... кричать — это не про тебя. Ты молчаливо спускаешь курок, так что сейчас тебе мешает меня убить?! Снова!

Юлия в моих руках будто оживает, по ее красивому фарфоровому лицу слезы текут, а в глазах лютая злоба, отчаяние, ненависть.

Она бьется в моих руках, пытается выскользнуть, а я держу ее, будто окаменев, и в себя прийти не могу после полученного удара.

— Что ты молчишь, Игнат?! Отпусти меня! Отпусти! — кричит и бьется, а затем как-то вдруг умолкает. Словно из шарика воздух опять выпустили, и я вспоминаю укоризненный взгляд старого врача, друга дедушки, которого я вызвал, когда Юля сознание потеряла.

Петр Ефимович — тот единственный человек, который меня со дна вытаскивал, когда после исчезновения Юлия стал пить по-черному, чтобы не броситься на ее поиски.

Я интуитивно ей фору давал, потому что, если бы сразу нашел свою беглянну.

Много дров бы наломал.

Но тогда… тогда мне было так хреново, что загремел в больницу. С диагнозом. И Петр Ефимович меня на ноги поставил.

Опять.

Очень давно, когда я родителей лишился и замолчал на очень долгое время, именно он советовал деду не сдаваться.