— Я не знаю, Эмори. Но я точно знаю, что Брук должна думать, что мы, — я чуть не задыхаюсь от этой мысли, — влюблены.

На случай, если эти тупые социальные работники подумают, что было бы неплохо допросить четырехлетнего ребенка, нам нужно уменьшить вероятность того, что Брук случайно раскроет Эмори и меня. Как бы я ненавидел врать своей дочери, это единственный способ. Они допрашивают малышей?

— Конечно, мы можем рассказать им весь наш план, но ты знаешь своих родителей лучше, чем я…

И я не думаю, что это умный ход, говорить Холли Скотт, которая работает в органах опеки, что мы женимся ради этих гребанных органов опеки.

Она закрывает глаза на секунду, пытаясь собраться с мыслями.

— Они разозлятся. Ты знаешь мою маму, она считает, что брак — это волшебство, а развод никогда не возможен, поэтому с ней и так будет трудно. Если мы скажем ей, что мы женимся, заранее планируя развод, она получит сердечный приступ. Кроме того, моя мать много говорит, не думая. Я думаю, безопаснее будет просто солгать. А мой папа? Как только он выпьет, слова льются из него, как водопад.

— Так ты собираешься… — я сглатываю ком в горле, — выйти за меня?

Она тычет в меня пальцем, ее глаза суживаются.

— Я делаю это не для тебя. Брук заслуживает того, чтобы ты оставался в её жизни. Несмотря на мое мнение об одиннадцати месяцах и три четверти года, я действительно считаю тебя отличным отцом. И если я могу помочь в этой ситуации, я сделаю это ради Брук и Милли.

Я ни на секунду не поверил бы, что она когда-нибудь сделает это для меня.

Эмори хлопает себя по бёдрам, прежде чем встать.

— Тогда я лучше пойду соберу чемоданы, потому что мы не можем пожениться через пару недель, никогда не живя вместе, — дрожь отвращения заметно пробегает по её телу. — Знаешь, я думала, что буду одинокой по жизни, но нет, я выхожу замуж за Майлза Кинга.

— Я не так уж и плох.

Должен ли я обидеться? Потому что думаю, что должен. Эмори прекрасно знает, что я неплохой парень. По крайней мере, она должна была осознать это, за три года наших отношений.

— Окей, думаю, я приму долгую ванну, прежде чем примусь собирать чемоданы, — Эмори держится руками за голову, морщась от боли.

— Ты драматизируешь.

Эмори смотрит на меня, медленно поднимая руки, чтобы оттолкнуть меня.

— Если бы я не выходила замуж, я бы вышла и нашла себе какого-нибудь паренька, чтобы проверить теорию о том, что секс решает проблему похмелья и тому подобное.

— Ты выживешь.

— Целый год? Черт, нет. Бедный мой вибратор.

И тут я подумал, что мне плохо. Я уже несколько месяцев не занимался сексом, если не считать той оплошности с Эмори. Моя правая рука может многое. Даже Грей не знает, что с тех пор как умерла Милли, я то и дело соблюдал целомудрие. Все думают, что я трахаюсь каждый час.

— Эмори?

Она кивает головой:

— Майлз?

— Не говори таких вещей.

Эмори поднимает обе руки, ухмыляясь. Это самая искренняя улыбка, которую я получал от нее за последние годы.

— Тебя возбуждает? Мысли о девушках, использующих вибратор, или ты предпочитаешь использовать его на них?

Я молчу, повторяя мантру в голове. Сохраняй спокойствие, Майлз.

Она скрещивает руки на груди, дуется и смотрит на меня чертовски щенячьими глазами, как будто она смеётся надо мной. И зная Эмори, она действительно смеётся надо мной.

— Ой, разве маленькому Майлзу не хватает внимание девушек в капмусе?

Сохраняй спокойствие, Майлз.

Её глаза перебегают с моих на промежность и снова вверх. Затем она делает шаг ко мне.

— Какая у тебя ночная фантазия? Сделать это в джакузи? В душе? Ты похож на парня, который будет трахаться где угодно, кроме спальни.

Ещё один шаг.

— Может быть, на хоккейной арене? В раздевалке, где симпатичная блондинка прижимается к…

Я делаю шаг вперёд и кладу руку на горло Эмори. Я не душил её и не держал крепко. Я бы никогда не обидел Эмори. Никогда. Или кого-нибудь другого. Но мне нужно, чтобы она замолчала, и, если это заставит её замолчать, я сделаю это.

Это не так.

Она задыхается, но не говорит мне убрать руку с её тела. Подняв ее лицо к себе, я слегка сужаю глаза и понижая голос говорю:

— Заткнись.

Эмори кусает губы, как будто ей это нравится. Охуеть.

— Расскажи, Майлз. Держу пари, ты уже делал это публично.

Да, мы делали это публично. Признаюсь, не тот момент, которым стоит гордиться. Быть пойманным во время секса со своей девушкой в кинотеатре в возрасте шестнадцати лет — это не совсем то, что я хотел бы повторить.