— Бруки, почему твой папа здесь с Эмори? Вместе. — Моя мать поднимает Брук на руки, переводя взгляд с Майлза на меня и обратно, подозрительно глядя на нас.

Брук хихикает и пожимает плечами одновременно. Она до сих пор не знает, что мы с Майлзом поженимся. И я не совсем уверена, поймет ли она это, если мы ей расскажем. Но если бы она знала, она бы с лёгкостью выпалила эту новость.

— Можно нам войти? — спрашивает Майлз.

— Честно? Я не знаю. Этого — ее взгляд метается между Майлзом и мной, — никогда не бывает. И это пугает. В последний раз, когда вы двое были так близко, один из вас в конце концов расплакался.

Майлз. Определенно Майлз.

— Мне нужно поговорить с тобой и папой, — говорю я. — Папа пил сегодня? Потому что я не думаю, что нам стоит с ним говорить, если он выпил.

Моя мать качает головой и делает шаг в сторону я чтобы мы могли войти в дом.

— Он все ещё спит. Хочешь, я разбужу его?

Я снимаю обувь, Майлз делает то же самое.

— Нет, нет, все в порядке. Возможно, будет лучше, если он услышит это от тебя. Ты же знаешь, что он злится меньше, когда ты сообщаешь ему новости.

— Мил-Эмори, ты пугаешь меня.

Мне требуется значительная часть моей силы воли, чтобы не закатить глаза.

Мы с Майлзом идем за ней через весь дом в гостиную. Судя по тому, как напряглись её плечи, когда она отпускает Брук и спрашивает, не хочет ли она поиграть немного на заднем дворе, а потом снова смотрит на нас с Майлзом, я знаю, что у нее плохое предчувствие по этому поводу.

Когда Брук не слышно, я немного расслабляюсь, зная, что она ничего не услышит. Я сажусь на диван, а Майлз нет. Но я полагаю, что у него больше причин бояться моих родителей, чем у меня. Ну, или он просто предпочитает постоять, чтобы у него был вид на задний двор и, следовательно, на Брук. В любом случае, я умею сидеть смирно.

ГЛАВА 9

«Она — живой шрам, она вся в синяках, она — боль, которую вы причинили» — Broken Home by 5 Seconds of Summer

Майлз

Мы находимся в этой гостиной уже пятнадцать минут. Ни Эмори, ни я не сказали ни слова, а Холли просто переводила взгляд с дочери на меня и обратно, терпеливо ожидая, когда кто-нибудь из нас заговорит.

Если бы две недели назад кто-нибудь сказал мне, что я буду стоять перед Холли Скотт, собираясь сказать ей, что собираюсь жениться на её дочери, я бы рассмеялся им в лицо. Единственный человек, носящий фамилию Скотт, на котором я когда-либо планировал жениться — мертва. Об Эмори я даже не думал. Никогда, черт возьми.

Ладно, я немножко приврал. Я думал, что женюсь на Эмори, когда мне было лет пятнадцать или шестнадцать, так что, это не считается.

Но сейчас мы здесь.

Последние пятнадцать минут я выглядывал на задний двор, наблюдая, как Брук бегает взад-вперед по траве.

Я не всегда радовался тому, что она умеет занять себя, но сейчас я действительно благодарен за это. Я знаю, что со временем придется рассказать дочери об изменениях в нашей жизни, хотя она, наверное, многое не поймет. Я хочу быть с ней максимально откровенным, и так же в том, что я женюсь на её тёте. Но этого не произойдет, пока я все еще изо всех сил пытаюсь сказать об этом ее бабушке.

— Я так не помолодею, детки, — вздыхает Холли, постукивая безымянным пальцем по кофейной чашке. Звук ее обручального кольца, ударяющегося о кружку, был единственным звуком, наполнявшим комнату.

Я смотрю на Эмори, но она продолжает смотреть на свою мать. Я давно не видел Эмори такой нервной, но сейчас даже я могу сказать, что она нервничает. Она продолжает постукивать ногой по полу, царапая кожу вокруг ногтей. По крайней мере, до тех пор, пока она полностью он остановится, не опустит руки на колени и не скажет:

— Мама, я выхожу замуж.

Холли не двигается. Она умная женщина, поэтому я уверен, что она знает, что Эмори не просто так говорит о том, что выходит замуж за кого-то. Она знает, что Эм говорит о том, что выходит замуж за меня.

И я уверен, что, если бы на месте Эмори была Милли, Холли бы прыгала от радости.

— За Майлза? — взгляд Холли переходит на меня. Я хочу отвести взгляд, но я замыкаю наш зрительный контакт.

— За Майлза, — подтверждает Эмори.

— Когда?

— Через пару недель.

— Почему?

Эмори тяжело сглатывает. Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на неё, в этот раз Эмори тоже смотрит на меня.

— Потому что я люблю его, — она снова переводит взгляд на свою мать, я делаю то же самое. — И он тоже любит меня.

Ложь. Она не любит меня. И я не люблю её. Наши отношения никогда не выйдут за рамки дружбы, если у нас получиться подружиться. Быть дружелюбными? Возможно. Но вот быть настоящими друзьями? Не уверен.