— Как ты думаешь, мы сможем поехать туда завтра? Мне нужно кое-что проверить.

Возможно, я просто слишком много думаю об этом. Может быть, есть объяснение её вранья. Может быть, она пыталась научиться играть на скрипке и стеснялась сказать, что её всё ещё учат. То же самое и с выпечкой. Я не знаю почему, но эта версия звучит намного лучше.

И, возможно, осмотр её комнаты даст мне объяснение её склонности к уединению от семьи.

Эмори прижимается ко мне чуть ближе.

— Конечно.

ГЛАВА 51

«Я повёлся на каждую ложь, что ты мне говорила» — Lie by NF

Майлз

— Вы не можете приезжать без предупреждения, — Холли постукивает ногой по деревянному полу, скрестив руки на груди, не позволяя нам войти в дом.

— Мам, Майлзу нужно кое-что взять из комнаты Милли. Мы справимся всего за несколько минут.

— Твой отец выпил, — Холли смотрит на Брук, затем снова на Эмори. — Сегодня Брук не стоит находиться рядом с ним.

— Холли, держи его подальше от комнаты Милли, — говорю я, начиная раздражаться. Знаю, что она не обязана нас впускать. Это её дом. Но Холли никогда не была против случайных визитов, особенно когда я приводил Брук. — Пять минут, хорошо?

— Хорошо, — она отступает в сторону, пропуская нас внутрь. — Только ничего не сломайте.

Не обращая внимания на Холли, мы с Брук и Эмори поднимаемся наверх. Я почти уверен, что Брук никогда не заходила в комнату Милли. Поэтому немного боюсь приводить её туда, но в то же время: что может произойти? Ничего особенного, это просто спальня.

Когда я берусь за дверную ручку, то на долю секунды замираю, прежде чем повернуть её. Я не заходил в комнату Милли почти пять лет. Последний раз я был там в день, когда родилась Брук. Мы просто отдыхали, а потом у Милли начались схватки, и мы поехали в больницу.

Это был кошмарный день. День, когда мы узнали, что ей требуется экстренное кесарево, услышали, что возникли осложнения, она в коме и, скорее всего, больше не проснётся.

Я больше никогда её не видел.

Наконец, я открываю дверь, и на нас сразу же обрушивается волна пыли и затхлого воздуха, хотя в нём всё ещё чувствуется едва уловимый запах Милли.

Первое, что я замечаю — ничего не изменилось. Фиолетовый шарф, который Милли хотела надеть в день родов, всё ещё лежит на том же месте на полу. Теперь уже сухой бежевый жакет висел на дверце шкафа. Те же книги о беременности, что были разбросаны по всей её комнате. Наши фотографии. Вещи, которые я оставил здесь. Её постель не заправлена — в тот день мы быстро уехали из дома. Её ящик открыт с тех пор, как я рылся в её вещах в поисках того, что можно было бы взять в больницу. Создается ощущение, что здесь до сих пор живут, но толстый слой пыли говорит об обратном.

Стены слегка пожелтели, а одно пятно в углу у потолка выглядит так, словно его вот-вот отделают лепниной — настолько неухоженной выглядит эта комната. На первый взгляд комната точно такая же, какой я её запомнил, но, если присмотреться, то это не так.

— Майлз… — Эмори кладёт руку мне на плечо, но это не избавляет от комка в горле, — ты можешь сказать мне, что тебе нужно. Я поищу.

Я оглядываюсь через плечо и говорю:

— Не нужно, всё в порядке, но спасибо.

Я не ищу ничего конкретного, просто хочу знать, была ли у Милли хотя бы скрипка, или найти то, что даст понять, почему она солгала. Я сомневаюсь, что здесь могу найти ответ хотя бы на один мой вопрос, но попробовать всё-таки стоило.

Медленно вхожу в комнату. Ощущение, словно для каждого последующего шага мне приходится прилагать всё больше усилий. Будто какая-то сила против того, чтобы я находился в этой комнате.

Брук ловко проскальзывает мимо меня, ведь ей наверняка не терпится забраться на кровать и попрыгать на ней как на батуте. Она любит кровати, особенно надувные. Однако Брук останавливается перед прикроватным столиком.

Я перестаю искать подтверждение тому, что Милли играла на скрипке, и подхожу к дочери, чтобы посмотреть, что привлекло её внимание. Моё сердце пропускает удар, когда взгляд цепляется за рамку с фотографией, которую мы сделали вместе с Милли.

Это самый небрежный снимок из тех, которые мы когда-либо делали. Обычно Милли старалась выглядеть особенно милой и хорошенькой, хотя я считал, что в этом нет смысла, поскольку она всегда красивая. Но эта фотография… Здесь на её лице ни грамма косметики, она всё ещё сонная, ведь проснулась пару секунд назад, но несмотря на это я думал, что в этот момент она самая красивая девушка.

То, как она смотрит на меня на этой фотографии, всегда вызывало улыбку на моём лице. В её глазах плещется любовь и восхищение, поэтому тогда я и подумать не мог, что когда-нибудь буду с кем-то, кроме неё. Я никогда не думал, что перестану испытывать радость при взгляде на эту фотографию.