Но расторгать мой контракт с агентством Emoville из-за этого — безумие. Это нелепо.

Не прошло и часа с тех пор, как я объявила всему миру, что мы с Майлзом ждём ребенка. Отзывы были в основном положительными. Даже крупные бренды, с которыми я работала раньше, поздравили меня. И всё же Диего расторг мой контракт. Конечно, теперь я для него бесполезна. Чем меньше съемок, тем меньше денег. Меньше денег для меня значит, что и он получит меньше. Мудак, помешанный на деньгах.

Я не могу сказать, что не ожидала, что это произойдет. Но знаете что? Я найду другое агентство. Я знаю, что так и сделаю. Или не сделаю, потому что зачем мне это? Быть связанной ещё одним набором правил, заставлять других людей контролировать мою жизнь… Это утомительно. Кроме того, во мне жила надежда, что они расторгнут контракт, потому что я правда хотела уйти.

Сейчас я пью ванильный соус, потому что ребёнок внутри меня явно предпочитает его мороженому. Я не виновата, что мой ещё не родившийся ребенок хочет именно это. И если Майлз спросит, куда делся соус, у меня есть оправдание. Он не сможет злиться на ребёнка.

Пока я думаю о Майлзе, дверь квартиры внезапно открывается, и в комнату уверенным шагом входит мой муж в смокинге. Я и раньше видела его в дорогих костюмах. Он всегда выглядит модно и чертовски сексуально, но этот… о черт. «Попробовать ещё раз» никогда не вызывала у меня такого желания спрыгнуть с этого дивана, броситься в его объятия, целуя его, а затем трахнуть его девятью способами.

Почему у него такое красивое лицо? Разве на него не было больно смотреть? Я имею в виду, на него больно смотреть, только потому, что… Нет. Я не могу так думать.

Он уродлив. Он уродлив. Он… насквозь промокший, уродливый.

В этом нет смысла!

— Ты думаешь о сексе, не так ли? — он ухмыляется, как будто не нуждается в моем ответе.

— Заткнись, — я подношу свой бокал, наполненный ванильным соусом, ко рту и делаю глоток. О, сладкая ваниль, ты всегда была моей подругой.

Майлз быстро снимает обувь и направляется в гостиную. Стоя за диваном, он наклоняет мою голову назад, просто чтобы оставить на моих губах короткий поцелуй, в знак приветствия.

— Ты ела сегодня что-нибудь ещё? Всё, что угодно, кроме ванильного соуса, который, к твоему сведению, не считается съедобным.

Он пробыл в ресторане два часа. Я думаю, теперь, когда он бросил хоккей, ресторан — это всё, что у него осталось. Майлз пообещал не оставаться до самого закрытия, потому что не хочет оставлять Брук со мной на весь вечер и не хочет пропустить ни одного дня, когда можно было бы уложить её спать. Ещё одна причина, по которой он приходит домой спустя пару часов работы, — убедиться, что со мной всё в порядке. Какая-то часть моего мозга надеется, что это не только потому, что я беременна.

Я киваю.

— Я съела несколько вишен и печенья.

Он неодобрительно фыркает и направляется на кухню, явно чтобы приготовить для меня что-нибудь. Майлз делает это ежедневно. Готовит. Я бы никогда не смогла.

— ПАПА! — кричит Брук, выбегая из коридора. Должно быть, она слышала, как он вернулся. Майлз хочет, чтобы она держала дверь своей спальни открытой, чтобы ей было слышно, как мы разговариваем. И поверьте мне, она слышит всё, что касается её отца. Мне кажется, она услышит как он придёт в два часа ночи, хотя она уже будет крепко спать. По крайней мере, так кажется, потому что Майлз ещё не возвращался домой так поздно.

Я смотрю, как он поднимает Брук на руки и осыпает поцелуями её личико. Она хихикает, и обнимает его. Я плачу, просто наблюдая за ними. Подумать только, что кто-то пытается разделить их…

На самом деле, я молюсь, чтобы Майлз узнал, кто пытается отобрать у него Брук. Не потому, что было бы облегчением узнать, кто настолько отвратителен, чтобы сделать это, а потому, что я знаю, Майлз не позволит этому человеку остаться безнаказанным. Он собирается найти способ отомстить им, каким-то образом терроризировать их так же сильно, как они терроризируют его прямо сейчас.

Или, может быть, он откажется от этой идеи. Когда дело касается Брук, я никогда не знаю, по какому пути на самом деле пошел бы Майлз.

— Мы с Мэмори сегодня смотрели фильм, — говорит ему Брук. — Про принцесс.

— Да? — Майлз смотрит на меня с благодарностью и улыбается. Просмотр этих фильмов с Брук — это мой предлог смотреть их.

— Oui, папочка. А потом мы испекли печенье.

— Правда?

Выпечка останется единственной причиной моего присутствия на кухне. Если я буду готовить, то лучше поверить, что наступает конец света.