Уже через несколько дней раздался громкий взрыв, обрушив часть каменной кладки. Защитники не знали, куда бежать: то ли гасить пожары, вспыхнувшие одновременно в разных местах, то ли драться с чернецами, ринувшимися на штурм. В итоге не сделали ни того, не другого. Некогда неприступное гнездо князя Полеского сгорело дотла, а те несчастные, кому довелось выжить, испытали всю тяжесть церковного гнева: начиная от кольев и дыбы и заканчивая залитым в глотку свинцом.

Многое учел мятежный князь: и высокие стены, и запасы провизии. Про одно он не знал: про количество слуг, носящих клеймо аркана на спине. Один из них вспыхнул факелом возле бочек с порохом, другой под сводами крыши, вопя от ужаса и разнося жаркое пламя.

Может Сиги из Ровенска тоже уготована участь живого факела? А ну как переступит порог дома и займется огнем.

Сорочка сделалась насквозь мокрой из-за выступившего пота. Кожа меж лопатками засвербела в ожидании неизбежного. Боги, до чего же страшно…

Я толком не понял, как оказался внутри. Мир вокруг кружился и плыл, а звуки сделались глухими и далекими, словно доносились из-под толщи воды. До ушей долетели обрывки диалога Гаскинса со слугой:

– … просила зайти, как только освободитесь.

– Где сейчас баронесса?

– Изволит ужинать.

– Передайте её светлости, через десять минут буду.

О боги, молю вас, только не всепоглощающий огонь. Уж лучше в петле болтаться или танцевать с Жанетт, чем ощущать языки жаркого пламени, облизывающего кожу. До чего же страшная и мучительная смерть.

– Двигай вперед!
– приказал голос, и я повиновался. Перед глазами замелькали стены коридора: разноцветные пятна картин в рамах, витиеватые узоры на обоях.

– Куда рванул - медленнее, еще медленнее… Стоп, здесь остановись… Головой не вертеть, взгляд в стену. Будь паинькой.

Небольшая дверца в стене открылась. Сильный толчок в спину, и я лечу в темный проем. Болезненный удар в плечо, кувырок, снова удар – я чудом голову не разбил, скатившись вниз по ступенькам. Если бы не природная ловкость…

– Осторожно, здесь лестница, - прозвучал издевательский голос. Дверь с шумом захлопнулась, и я оказался в кромешной тьме: лежащим на полу с задранными вверх ногами.

Гаскинс – гнида великосветская… Перед глазами всплыл образ холеного мужчины с тонкими усиками. Вона как перед баронессой выслуживается: тростью размахивает, пистолем угрожает. И невдомек ему, лихому вояке, что под смертью ходит. Что пожелай Сига, сто раз смог бы порешить. Уж больно медлительным оказался подручный «сестрицы». Пусть скажет спасибо братьям-чернецам с их запретами. Даже ценой собственной жизни Сига из Ровенска не имел права калечить, а уж тем более убивать главную цель. Это была исключительно прерогатива церкви.

Оживят аркан на спине одного неудачливого воришки и спалят вместе с домом. Лучше предупреждения не придумаешь, особенно для тех, кто в теме, и кто способен прочитать послания. А для тех, кто не сумеет, что ж… пускай земля им будет пухом.

Внутри не было ни злости, ни гнева. Ничего не осталось, поэтому я продолжил валяться на полу, безропотно дожидаясь своей участи.

Время шло: тихими голосами, едва слышимыми за дверью, поскрипыванием пола над головой и шорохами в темном углу. Когда вместо жаркого пламени пришел подвальный холод и тело зазнобило, пришлось подняться. Проверил конечности на наличие сломанных костей: вроде цело, не считая опухшей руки - Гаскинс постарался, зараза.

Осторожно переставляя ноги, я начал обход камеры. Вытянув вперед ладони, продвигался на ощупь, скользя пальцами по шершавой поверхности кирпичей. От ледяной кладки закололо в кончиках пальцев. Но это все мелочи, подумаешь, холод. Куда больше заботили голые стены: не было ни многочисленных полок с хозяйственной мелочью, не вбитых в кладку гвоздей со всякой ерундой, вроде веревки. Я и сам толком не понимал, чего ищу. Просто двигался по периметру, ощупывая поверхность.

Помещение оказалось небольшим - вытянутый прямоугольник: двенадцать шагов в длину, шесть в ширину. Никаких закутков и закоулков, только лестница ведущая наверх. Покончив с изучение стен, я переключился на пространство между ними.

Подошва зашкрябала по бетонному полу, поднимая в воздух залежалую пыль. Я чихал, делал мелкий шажок и снова чихал, вытирая выступившие слезы. Хоть бы раз в год поручали слугам прибраться.

Но уже через пару минут я благодарил небеса за всех нерадивых служащих, что существуют на свете. Под ногами звякнул металл, оказавшийся на поверку сломанным фонарем. Я уселся на корточки и принялся копошиться в хламе. Погнутый корпус, острые края разбитого стекла – осторожно… Пальцы наткнулись на проволоку, некогда служившую крепежным элементом. Прекрасно, просто великолепно. Она была настолько тонкой, что попадись в свое время на борту «Оливковой ветви», и не пришлось бы сходить на берег в поисках заколки. Кто знает, как бы тогда все повернулось. Уж точно не сидел бы сейчас на карачках, запертый в темном подвале.

Поднявшись по лестнице, я приложил ухо к двери и прислушался: за стенкой отчетливо тикали часы.

Свет в коридор погашен, поэтому сквозь замочную скважину многого не разглядеть: лишь кусок стены напротив, да контуры висящей картины. Снова сделал паузу, обратившись в слух. Необходимые меры предосторожности в воровском деле. Это только для полных профанов возня с замком кажется тихим делом. Щелчки, металлический скрежет, лязг – слишком громкие звуки в спящем доме. Мне ли этого не знать.