Барон и бросал с лихорадочным блеском в глазах, проигрывая крону за кроной, снимая драгоценные перстни с пальцев, пока не наступил запрет. Ох, его светлость и шумел: ругался, матерился, топал ногами по палубе. Он так и не понял, что капитан Гарделли пытался спасти его карманы, поэтому закрылся в каюте и принялся делать единственное, что оставалось - бухать.

А теперь значит это… Ох и хитер Яруш, ох и рисковый. Если капитан прознает про ночные игры, то велит высечь и выгонит без денег в ближайшем же порту. Стоит ли того золотой перстень?

Наверху послышались громкие хлопки, и я дернулся, пригибаясь к палубе. Всего лишь чайки, пернатые предвестники суши на горизонте. Тело устало и просило сон, но разум… Разуму было любопытно, поэтому я прокрался следом и замер у двери, ведущей в каюту.

Сквозь замочную скважину доносился пьяный лепет барона, перемежаемый стуком костей, то и дело бросаемых на поверхность столешницы. Яруш все больше молчал, лишь изредка издавая звуки удивления или восторга. Я начал скучать, и уже было решил податься обратно, как вдруг:

– … Печать Джа.

Послышалось или барон сказал про…

– Простите господин, но я не верю. Слишком редкая вещица для наших земель, - судя по тону сказанного, Яруш тоже сомневался.

– Для ваших земель может и редкая, а там куда мы плывем, дело обычное. Хочешь глянуть одним глазком?

– Не смею просить.

Барон издал довольное фырканье, словно лошадь увидевшая лохань овса. Послышались шорохи… Неужели действительно, Печать Джа?! Я приложил глаз к замочной скважине, пытаясь разглядеть происходящее внутри. Бесполезно, слабые отсветы лампы позволили увидеть лишь гуляющие тени по стенам каюты.

Постукивание, шум отодвигаемого саквояжа, щелчок, а следом разочарованный вздох Яруша.

– Я-то думал, он светится.

Дудиков аж всхрапнул от удовольствия.

– Экая деревенщина, кто же тебе Печать Джа в чистом виде хранить будет. Слышал про божественное проклятие?

– Разъедающее кожу и превращающее внутренности в кисель?

– Это все слухи, меньше глупцов слушай… Кожу не разъедает, вместо этого появляются шелушащиеся пятна, знаешь, как у людей, обгоревших на солнце. Постоянно тошнит, волосы вылазят, а есть и такие у которых глаза лопаются.

– Прямо лопаются!?

– Ну лично не видел, - после небольшой запинки признался барон, - знающие люди говорят, что вытекают.

– Страх-то какой… А то что мы сейчас рядом сидим, ничего не будет?

– Вот для этого и нужен защитный кожух, сделанный из специально материала. Хочешь посмотреть, что внутри?

Я буквально кожей ощутил бурю эмоций, охватившую Яруша. Он и боялся, и желал краешком глаза взглянуть на запретную вещицу, овеянную мифами и легендами.

Барон это тоже понял, поэтому загоготал во всю глотку, а отсмеявшись, довольно произнес:

– Не переживай, если глянуть по-быстрому, ничего не случится. Печать проклятия ложиться только на жадных людей: кто глаз от красоты отвести не может, пялясь часами, и кто на богохульство решится, прикоснувшись к священной реликвии голыми руками. Готов?

– Я… я не знаю, - залепетал перепуганный смотровой.

Шорох, а после раздался восхищенный вздох, лучше всяких слов говорящий об увиденном. Как же мне хотелось лицезреть божественное чудо, хотя бы краешком глаза, но увы, одни лишь тени, трепещущие в свете лампы.

От напряжения выступили слезы. И без того мутная картинка подернулась рябью, но я продолжал вглядываться в темноту, надеясь увидеть отблески мистического пламени. И вдруг хлопок! Резкий и громкий, словно некто раздраженный захлопнул крышку ларца. Я дернулся от неожиданности, едва не завалившись на пятую точку, а из-за двери послышался раздраженный голос барона:

– Кому сказано – не трогать!

– Но оно же такое красивое…

– Знаю, потому и предупреждал. Ты что же, жизни надумал лишиться, избрав наихудший из имеющихся способов?

Ярушу было плевать на собственное здоровье. Он словно не слышал сказанных слов, пролепетав заплетающемся языком:

– За одну частичку Печати Джа дают тысячу полновесных крон. Сколько здесь?!

– Здесь-то? Здесь три кило чистого веса. Достаточно, чтобы встретить безбедную старость. И еще детям твоим с внуками достанется.

– А можно еще глянуть, хотя бы разок, - Яруш заговорил быстро и торопливо, словно жаждущий напиться с дороги путник. Но воды так и не получил, ни капли.

Барон, пребывавший до того в благостном расположении духа, вдруг стал злым и раздраженным.