– Да, - признал я, а чего скромничать. – Поисками должен заниматься человек, знакомый с жизнью отбросов, а не весь из себя чистенький и благородный. Пока я буду перетирать с нужными людьми, ты будешь сидеть в уголке и не отсвечивать.

– Хорошо.

– Но баронесса?!

Девушка проигнорировала возмущенный возглас компаньона.

– Согласна, но при одном условии: Гаскинс должен слышать каждое сказанное слово. Сам понимаешь, доверия тебе никакого.

– Можно попробовать, но существует проблема, - я с сомнением посмотрел на ухоженную физиономию напарника, - рожа у Гаскинса уж больно приметная, так и просится… короче, в портовом районе не оценят, потому предлагаю сбрить усы.

Усики-щетки недовольно задергались.

– И одёжку сменить на попроще, и от палки избавиться… Где это видано, чтобы в питейный кабак с тростью заваливались, да еще из дорогого орехового дерева. Гаскинс, нахрена она тебе, ты даже не хромаешь. Перед дамами красуешься, а может перед баронессой?

– Закрой пасть, щенок, пока я сам её не захлопнул.

– Тихо!
– и вновь длинные пальчики принялись массировать виски. – Раз не можете договориться, сделаем следующим образом, - острый ноготок указал в мою сторону, - минус сто кредитов.

– С чего это?
– возмутился я.

– Будет впредь наука. Прежде подумаешь, чем Гаскинса доводить… А ты, мой дорогой друг, - взгляд баронессы устремился в противоположную сторону, - будешь слушаться Сигму.

– Усы не сбрею, - нахмурился тот.

– Обещаю, я что-нибудь придумаю.

И придумала. Ближе к вечеру Гаскинс обзавелся шикарными накладными усами. Потертый сюртук отыскался в запасниках дома, а поношенные ботинки одолжил старый слуга. Баронесса настолько увлеклась преображением своего подручного, что взялась за косметику. Поработала кисточкой, вследствие чего лицо Гаскинса утратило привычный лоск, превратившись в хмурую физиономию.

– Сестрица, да у вас талант, - похвалил я девушку. Последняя была слишком увлечена работой, поэтому не обратила никакого внимание на фамильярное обращение. Словно маленькая девочка, дорвавшаяся до любимой куклы. – А можешь его походку изменить?

– А что с ней не так? – удивилась девушка.

– Ходит, будто в жопу палку засунули.

Зря я это сморозил. И хрен бы с ним с Гаскинсом, грозящим снова пристрелить. Куда жальче было потерять очередные сто кредитов, уплаченные в качестве штрафа. Баронесса вела строгий учет в голове, поэтому вместо положенных двух тысяч выплатила полторы.

– Позвольте, - возмутился я, – откуда еще триста набежало.

– Графин коньяка, который имел удовольствие выхлестать ночью, стоил двести пятьдесят. Плюс разбитая ваза.

– Какая ваза?

– С фруктами.

Я посмотрел на стол и убедился, что названная ваза действительно отсутствовала. И когда только успел?

– Милая сестрица, вам никто не говорил, что вы крайне прижимистая?

Баронесса улыбнулась в ответ:

– Кто-то же должен быть экономным. Не все тебе деньги транжирить, дорогой братец.

Закончив обмен любезностями мы перешли на серьезную тему или как выразился Гаскинс: планирование операции. Не понимаю, к чему все эти грозные названий. Чего там планировать? С утра надо было думать, когда сдернул похмельного человека с постели и силком потащил в порт. Тоже мне, великий стратег…

Целый час корпели над картой, определяясь, в какие кабаки следует пойти в первую очередь и с суммой денег, необходимой для подкупа особо несговорчивых. А еще, как должен вести себя Гаскинс, чтобы лишний раз не нарываться.

Баронесса жаждала действий. Она хотела, чтобы мы немедленно отправились в порт. Пришлось осадить её светлость:

– Дня через три, а лучше через неделю.

– Почему так поздно?
– девушка недоуменно уставилась на меня, а я в свою очередь на Гаскинса. Тот помялся, но все же ответил:

– Возникло легкое недопонимание с местной публикой.

– Насколько легкое?

– Поверьте, вам лучше не знать.

– Гаскинс, вы от меня снова что-то скрываете!

Тот принялся мямлить невразумительное о том, что случившееся сущий пустяк, не заслуживающий упоминания. Нихрена себе пустяк: три трупа, оставленные на пороге заведения. Нет, ну может быть по местным меркам действительно мелочь. Это в родном Ровенске жителей наперечет: ежели одного убьют – вся округа знать будет. Здесь же народу тьма тьмущая.

На щеках разволновавшейся девушки проступил румянец. Она подошла к Гаскинсу и решительным жестом вытянула руку:

– Покажите револьвер!

Тот опустил взгляд в пол.

– Ну же, я жду!

– Энрика, не стоит.

Девушка все поняла. Не стала больше требовать и отступила, замерев безликим силуэтом на фоне окна.

– Гаскинс, вы мне обещали.

– Поверьте, у меня не оставалось выбора. Ситуация вышла из-под контроля.

– Вы дали слово…

В лишенном дневного света доме повисло тягостной молчание. Из коридора донеслось громкое тиканье часов. М-да, в склепе веселее, чем в этом мрачном жилище. Я не выдержал, взял яблоко и захрустел. Вышло громко, потому как плечи баронессы вздрогнули, а Гаскинс недовольно уставился на меня.