Роми передает дворецкому свою меховую накидку и перчатки и поворачивается к матери.

— Как дедушка? К нему можно сейчас?

— Да, сегодня у него всё хорошо, он в отличном настроении.

Роми заметно расслабляется, а ее мать продолжает:

— Пойдемте, я отведу вас к нему, — она улыбается мне, немного хитро, но по-доброму. — Он с нетерпением ждет встречи с вами. С обоими.

Она делает акцент на последнем слове, и я прищуриваюсь. Леди Эления же должна понимать, что мы с Роми просто играем?

— Я тоже с нетерпением жду встречи с господином Элдером, — отвечаю я. — Мы с ним не виделись преступно долго.

Пока мы шагаем за леди Эленией, я кладу руку Романии на поясницу, пропуская ее вперед у подножия очередной лестницы. Безошибочно чувствую, как она вздрагивает от моего прикосновения, но не подает виду. Она не смотрит на меня, а лишь слегка приподнимает юбки и следует за матерью.

Всю дорогу до покоев ее дедушки мои мысли то и дело возвращают к разговору в карете. Образ прекрасной Романии, читающей книги детям и обучающей их чтению, поражает мое воображение. Заставляет сердце сжиматься от нежности.

Когда-то она мечтала, чтобы у нас было четверо детей. Но в последние два года мне казалось, что Роми предпочтет остаться бездетной, чем начнет от меня рожать. Но теперь, услышав ее разговоры о деревенских детях, я, кажется, понял, в чем причина столь быстрого согласия с моим вторым условием…

Возможно, Роми всё-таки хочет от меня детей? Это было бы чудесно. Во всех смыслах.

Размышления прерываются, когда мы останавливаем у двери нужной спальни. Леди Эления стучит один раз, а потом немного повышает голос.

— Папа, это Роми и Синклер! Они хотят тебя проведать.

— Войдите! — раздается возглас с той стороны.

Как только дверь открывается, Романия отстраняется от меня и бросается к кровати дедушки. Я веду себя сдержаннее, но тоже подхожу к старому герцогу.

— Дедушка! — восклицает Роми, наклоняясь, чтобы его обнять.

— Моя дорогая! — улыбается он.

Одетый в бордовый шелковый халат, он сидит, опершись на огромную гору подушек. Выглядит вовсе не так, как я ожидал. Для того, кто собирается умереть, Элдер Горфилд слишком подтянут, румян и весел. Никакой серой кожи, изможденного лица или других признаков тяжелой болезни.

Да, он глубоко стар, а его густая борода почти полностью белая, но пара прядей у висков напоминает, что когда-то давно этот герцог-грифон носил ярко-рыжую шевелюру (редкий цвет для его рода). Но старость ему к лицу. Она придает ему солидности, а не немощности, как это обычно бывает.

— О, Синклер! — радостно говорит он, выпуская Роми из объятий и протягивая мне руку.

Я подхожу ближе, чтобы пожать протянутую ладонь. В ней всё еще чувствует немалая сила.

— Ваша Светлость, — приветствую его я.

Он весело качает головой.

— Мальчик мой, что за ерунда? Почему ты так редко у нас бываешь? Я выдал за тебя свою внучку не для того, чтобы меньше тебя видеть.

Роми рядом со мной напрягается, а я лишь широко улыбаюсь и пожимаю плечами.

— Дела совета отнимают много времени! Но я счастлив, что наконец-то смог выбраться, чтобы провести время с вами и с моей любимой женой.

Я обхватываю Роми за талию и притягиваю к себе, а потом…

Возможно, она рассердится. Скорее всего, она будет в ярости. Но ее близость и так сводила меня с ума всю дорогу. Слишком сладкая пытка, чтобы сопротивляться дольше. Она здесь, в моих руках, и не сможет вырваться, если не захочет навлечь на себя подозрений.

Она же сама всё затеяла, не так ли? Хотела притвориться счастливой парой... А что делают счастливые пары? Они целуются.

И поэтому я поступаю ровно так, как она мне запретила — наклоняю лицо, чтобы крепко поцеловать Романию в губы.

Глава 8. Романия

Мир перестает существовать, как только губы Синклера встречаются с моими. По спине пробегает дрожь чистой похоти, и я хватаю его за плечи, чтобы устоять на ногах. Колени подкашиваются.

Син углубляет поцелуй, а я понимаю, что отчаянно желаю большего. Жар разливается по телу, идет от сердца и оседает между бедер. Еще немного, и я расплавлюсь, растаю лужей у его ног. Син держит меня, одной рукой всё сильнее сжимая талию, пока другая тянется к волосам.

Где-то рядом выразительно кашляет мама, и этот звук доносится, как будто из другого мира. И он заставляет Синклера прервать поцелуй. А я не знаю, радоваться этому или нет.

Без его объятий в комнате будто бы стало холоднее. Я стою рядом с кроватью с горящими губами и бешено колотящимся сердцем. Пытаюсь шагнуть назад, но чувствую слабость и немного покачиваюсь, и Син быстро ловит меня за локоть.