Он велит слуге подать нам лучшего сагнейского бренди, а сам подходит к ассортименту прекрасно отполированных киев, висящих на стене. Выбирает свой любимый, который, по его словам, приносит удачу.

— Как поездка? — спрашивает Джас, не глядя в мою сторону. — Приятное было путешествие?

Насмешка в его голосе очевидна. Мне хочется от души пихнуть его в плечо. Желание только усиливается, когда Джас поворачивается и протягивает мне кий, вместе с этим одаривая ехидной ухмылкой.

— Я думал было к вам присоединиться, — продолжает он, — но решил, что ты захочешь побыть наедине со своей прекрасной герцогиней.

— Лучше бы мы прибыли отдельно, — отвечаю я, хватая кий и поворачиваясь к столу. — Но ты пропустил шикарное зрелище! Тебе бы понравилось, как Роми всю дорогу выводила меня из себя.

Джас весело присвистывает, выкладывая шары на гладкую суконную поверхность.

— Серьезно? Она всё еще злится? Даже после того, как ты объяснился с ней?

О Боги. Он думает, я объяснился с Роми?

Чтобы не отвечать, я хватаю бренди, который только что принес слуга, и делаю несколько жадных глотков.

— Син? — настойчиво продолжает Джас. — Ты же с ней объяснился?

Стакан со звоном возвращается на место. А я издаю почти виноватый стон.

— Джас, мы это уже обсуждали…

— Вот именно! Это мы с тобой обсуждали. И у тебя была возможность обсудить всё с ней, и только не смей говорить, что ты этим не воспользовался.

Теперь в его тоне слышен упрек. Мне это не нравится. Я направляю кий на шары и пытаюсь перевести тему.

— Давай сыграем, до ужина не так много времени…

— Син, скажи честно, ты дурак?

Я обреченно вздыхаю и морщусь.

— Думай, что хочешь, но да, я с ней не объяснился. И не собираюсь этого делать, пока она не перестанет упрямиться, как ослица. Я пытался поговорить с ней, писал кучу писем, но раз она не стала их читать, то это ее проблемы. Она сама выбрала не доверять мне. Больше сказать нечего.

Джас хмурится, рассматривая кожаный наконечник кия. Потом тянется к левому уху, на котором носит каплевидную серебряную серьгу, — его привычный жест в минуты раздумий.

— Она выбрала тебе не доверять, но ведь ты же солгал ей, не так ли? — произносит он. — И был пойман на лжи?

Именно. Всё так и было.

Прилив стыда сжимает мне грудь.

Я пытался стереть то утро из памяти — и записку Мелиссы, и ее слова, а потом ее руки на моей шее и слегка приоткрытые губы… И пощечину от Роми, которую, видят Боги, я более чем заслужил.

Но образы в сознании такие яркие, будто всё это случилось вчера.

Будто только вчера я разрушил наш брак своей ложью.

— Я просто уточняю, если что, — продолжает Джас. — Вдруг спустя два года твои показания изменились.

Что за чушь? Я сужаю на нем взгляд.

— На чьей ты стороне, а?

Он качает головой с глубоким вздохом.

— Я ни на чьей стороне. Или на обеих, если тебе угодно.

— О, как удобно.

В его глазах — короткая вспышка обиды, и я мгновенно жалею о сказанном.

— Действительно, — кривится Джас. — Очень удобно, когда родная сестра отрекается от тебя за то, что не пляшешь под ее дудку…

— Ладно-ладно, прости, — я стараюсь звучать примирительно. — Не твоя вина, что Роми упряма и неразумна.

Он усмехается.

— Как будто ты разумен, Синклер. Вы друг друга стоите. — Джас поворачивается к столу и прицеливается. — Видят Боги, я не хотел лезть в вашу маленькую драму, но ты не оставляешь мне выбора…

Он делает паузу и бьет по шарам. Я приподнимаю бровь.

— И что ты собираешься делать?

Кажется, ответ очевиден — возможно, он захочет поговорить с Романией вместо меня. Но если так, то это самая никчемная трата времени. Роми уже доказала, что слова брата значат для нее едва ли не меньше, чем мои.

Джас смотрит на меня и коротко кивает в сторону стола.

— Твой ход.

Медлю, но всё-таки наклоняюсь, чтобы рассчитать бросок, а потом отмечаю:

— Если хочешь заставить Роми с тобой говорить, то должен понимать, что это бесполезно.

— Я понимаю, — кивает он. — Но раз она не хочет говорить, то я заставлю ее слушать. Молча.

— Что, прости?

Мои глаза, должно быть, размером с бильярдные шары. Удивление настолько сильное, что я выдаю один из своих худших бросков. Наверное, Джас и рассчитывал на этот эффект, чтобы заставить меня проиграть.