Он потер глаза, поставил бутылку на пол и полез в карман.

— Я ведь узнал твою слабость, Икари, — сказал он мягко. — Тебе может быть наплевать на все вокруг, но ты собственник, как и я. Если кто-то посмеет тронуть твою игрушку, ты ведь наглецу голову оторвешь, верно? — Он достал пачку таблеток и продемонстрировал мне, а потом кивнул в сторону Мисы. — Она и есть твоя слабость. Если ты собрался молчать, я буду истязать её у тебя на глазах. В пачке двенадцать пилюль-стимуляторов потенции, местного производства. Приму всего три, и буду заниматься ей часов двенадцать к ряду. Потом отдохну и вернусь за второй порцией. Ты этого хочешь? Просто представь, как будут трястись в ужасе её глаза напротив твоего лица. Она ведь твой маленький трофей, маскот… Ну, так что скажешь?

— А что будет, если я готов сотрудничать?

— Таблетки не понадобятся, — ответил он серьезно. — Я закончу все побыстрее, ей не придется мучаться.

— Зачем тебе ещё трупы? Она ведь ничего не знает.

— Не делай из меня дурака, Икари-кун!

— А что с Ягами? Ты ведь не можешь его убить!

— Этот вопрос мне как кость в горле, — сознался Аоки. — Мне придется это сделать. Он только кажется отстраненным и замкнутым, но взаправду очень похож на своего отца. На самом деле он умный, но этого не показывает, и не поверит, что его друзья просто исчезли. Он догадается. Тем более, что так сильно к тебе привязался. Так что, придется мне нести службу ещё лет так десять, главное не потерять статус няньки, потому что мне это жутко нравится. Ничего страшного, моей вины в его гибели не будет. Чертов Терада, полный псих, кто бы мог подумать. Всю троицу замочил. Ну что? Мне приступать? — спросил он, показывая на обнаженную девочку в веревках.

— Нет, я все скажу, — преклонил я голову. — Не нужно. Но на один мой вопрос ты так и не ответил.

— О чем ты?

— Почему ты ставишь мой знак на телах жертв? Откуда эта привычка?

— Твой знак? — в его глазах читалось непонимание. — Что ты имеешь в виду?

— Отметка на руке, прямой порез на предплечье…

Он приложился к бутылке, потом сделал финальную затяжку и затушил бычок носком ботинка. Немного помолчал, будто выстраивая мысли в ряд.

— Этот знак, — произнес он охрипшим голосом, — я видел перед смертью. Перед тем как ангел меня сюда принес. Он оставил свой след на руке моей матери и этот образ… Преследует меня с тех пор. Мне хочется сделать так, как делал он, мне кажется это правильным.

Он выдохнул так, как если бы избавился от тяжелой ноши. Сформировать эту мысль оказалось непросто.

Мать… Отметка… Ангел… Меня посетила догадка, которую я буквально почувствовал на языке.

— Этот ангел, как он выглядел? — спросил я, чувствуя, как в груди холодеет.

— Ты ведь видел его на рисунке, он прекрасен, правда? — посмотрел мне в глаза Ичибан. — Разве не он принес тебя сюда?

— Твоя мама… Где это было, как… — сбился я от волнения. — Расскажи в подробностях о том, что произошло! Как ангел забрал тебя?

— Я плохо помню… — покачал он головой. — Помню, что той ночью шел сильный дождь…

— Помню только, что той ночью шел сильный дождь… Он забивал в окна нашей квартирки, гром бил в окно с такой силой, что дрожала посуда на кухне… Той ночью моя мама умерла, — произнес он и приложился к бутылке. — Боги, почему так тяжело рассказывать?

Его голос звучал где-то далеко, передо мной появилась картинка.

Маленькая каморка на верхних этажах. Грязные шторы, посуда в раковине. Молния освещает бедное убранство на мгновение, а потом комнаты вновь погружаются во тьму. Я видел это, будто смотрел его глазами. Или это были мои глаза?

Что происходит?

Сильный дождь. Я промок до нитки в ожидании её звонка. Нервничал. Номер я купил у местного ростовщика, который специализировался на нелегальных картах, поддельных паспортах и прочих сладостях. И поэтому я волновался, что телефон могут заблокировать в любой момент. Но она позвонила, назвала код от домофона, сказала, что свободна.

— Продолжай, — приказал я стальным тоном.

Он поднял на меня глаза, но не стал спорить.

— Мама сказала мне закрыться на кухне. Своей комнаты у меня не было и иногда приходилось ночевать там. У меня было свое место под столом, подушки, одеяло, а между ножками мама натянула ткань из старой палатки, так что я будто был в походе. У нас с ней было правило. Она оставляла торшер в проходной зажженным, а когда его тушила и зажигала свет в спальне, я мог выходить. Иногда торшер горел всю ночь, и я так и засыпал в палатке… Той ночью мама зажгла торшер и попросила меня уйти на кухню. Я помню, что тогда сильно заболел, у меня была температура и насморк, но я послушался, — мама сказала, что утром принесет лекарства.

Я увидел алый свет торшера в узком коридорчике. Под ногами чужая обувь, запах влаги, преющей кожи, старого линолеума. Обувница из разбухшей древесины, крючки на стене, тикающие часы на полке. Звук дождя за окнами.

Возбуждение.

Я был молод. Молод и неопытен. Не убивал два или три месяца, только переехал в новый город и мне срочно нужна была жертва. Она подходила. Как её звали? Луиза, Лиза? Не помню… Настоящего имени я и не знал никогда.

Муза спела мне песню, она сказала, что этот человек подходит под Правило.

— Было хреново и я заснул. Замотался в одеяло и свернулся калачиком на подушке. Когда проснулся, было ещё темно, я выглянул из палатки и заметил, что торшер погас. Значит, пора возвращаться в кровать, мама, верно, уже спит. — Продолжал рассказ Аоки.

Его голос оставался ровным и безэмоциональным, но я чувствовал бурю, бушующую внутри него. Рождение нового монстра не проходит тихо. Обязательно должен быть страшный ураган и…

— Гром ударил и закачалась люстра на потолке, — вспоминал он. — Пошатываясь, я дошел до спальни, света почему-то не было. Я щелкнул выключателем, но комната оказалась пуста. По полу были разбросаны подушки, одеяло сползло с постели. Обычно мама застилает новую простынь, но эта была вся смята, будто на ней кто-то прыгал. Так я тогда и подумал, — прыгал. Я пошел искать маму, оставалось лишь одно место, где она могла быть.