Во время разговора собеседники пили чай, пробовали сладости, фигурно разложенные в вазочках заботливой женской рукой. На столе стояли вазы с фруктами – яблоки, киви, груши, виноград, разные орешки. Хозяин кабинета всегда был хлебосольным – любил потчевать гостей разными вкусностями. За столом Пал Палыча ухаживала дородная узбечка Зульфия. Он же обращался к ней проще – Зуля. Женщина меняла посуду, приносила салфетки, следила за наполнением ваз. В кабинете не присутствовала, а только изредка мелькала в дверном проёме, вопросительно взглядывая на шефа. Если ему требовалась помощь, он кивал головой, и молча показывал указательным пальцем на «вопрос» ­– пустеющую чашку гостя, возникшую необходимость в блюдце для скорлупы от орешков, отсутствие у гостя нужных приборов, или просто «маячил» рукой – «нож принеси». Помощниц у Пал Палыча было двое – на кухне требовалось постоянное присутствие. Для появляющихся посетителей обильный обед готовился каждый день.

Зуля налила в две чашки свежего, янтарного цвета чай, и беседа продолжилась. От слов Пал Палыча про чёрта Тимофей зашёлся в смехе:

– Там что – гостиница для бесов? А в домах рядом, чертей нет, да?

– Тимоха, что ты смеёшься? Говорю же тебе – в этом доме живёт чёрт, и не хочет, чтобы у него появились соседи. А в соседних если и есть черти, то они, значит, не против. Ну или там таких жильцов нету. Вот и всё.

– Пал Палыч, а вы откуда про этот дом знаете?

– Да весь город про это знает. Мне Лёха Афанасьев рассказывал. Он как раз и есть собственник.

– Афоня? Я его знаю, учились в одной школе, он помладше года на три.

– Ну вот ты у него и спроси подробности, если интересно. Хватит уже про этот чёртов дом, лучше расскажи, как у тебя дела.

– Да всё нормально, ровно и одинаково. День за днём. Стабильность – признак мастерства, вы же знаете.

– Всё шутишь.

– Да нет, я серьёзно – день за днём, и все одинаковые. Знаете, всё сливается в цепочку пятниц.

– Это как?

– А вот пятница заканчивается, затем – чик, следующая пятница, чик – опять пятница, потом тебе сообщают – С Новым Годом! И опять пятницы пошли.

– Это точно, – улыбнулся Палыч, – такая же история, уже шестьдесят с лишним лет, – и, помолчав немного, добавил, – вообще, как один день прошли. Тимоха, а ты Ахмеда давно видел?

Тимофей задумался не мгновение, затем кивнул:

– Да пару недель назад, наверное. Ехали по спуску на Пойму, а он справа по тротуару поднимался, я ещё подумал: «Что-то Абдулаевич пешком наладился, видать машина на мойке», а что?

– Да на какой мойке? Этот дурак решил недавно, что у него не автомобиль, а подводная лодка, и поехал по луже на Петровской, а там воды было по самый радиатор, ну и движок хлебанул! Гидроудар! Представляешь? Всё! Теперь мерседес в ремонте – надо движку новую искать! Жизнь прожил, а дураком остался!

Палинский покачал головой:

– Вроде же недавно тачку взял?

– Конечно недавно – только лето и проездил! Теперь киргизов попросил двигатель с разбора поискать, сотки две точно отдаст. И где, думаешь, он деньги будет искать? Кредит-то ему никто не даст! Ну вот точно говорят – «Человек-беда»! Жигуль зимой на крышу положил, летом – «мерина» утопил! Ну что за идиот такой?

– Думаете к вам придёт?

– Ну а куда же ещё? Конечно! Куда ж ему ещё идти-то? Кто ему даст?

Проболтав таким образом ещё почти час, Тимофей засобирался:

– Пал Палыч, ну я пойду уже.

– Куда ты? Посиди ещё! Сейчас Зуля самсу свежую принесёт, с печенью, оставайся, покушаешь!

– Да не, Пал Палыч, пойду. И так уже почти полдня просидел.

– Ну смотри, Тимоха, как знаешь. Не забывай старика, появляйся. И в любое время, когда захочешь.

– Хорошо, понял, появлюсь обязательно.

Друзья обнялись, и Палинский вышел из кабинета.

*****

Когда он оказался на улице, в глаза ярко резануло летним солнцем, Тимофей зажмурился, и вдруг вспомнил о своей старой знакомой: «Марго! Надо с ней пообщаться. Вот она мне точно скажет, в чём там дело! Это её тема. Как же я про неё забыл? Да и зайти узнать, как дела, всё равно собирался. Сейчас и двину. Решено!» – и заспешил на остановку.

Его старая знакомая проживала не так недалеко от «Трёх пескарей», можно было прогуляться по Петровскому бульвару, но он давно собирался вечером погрузиться в чёрно-белые «заросли» старых фильмов – Тимофей обожал эти более чем полувековой давности картины, и совсем недавно скачал в сети «Десятку лучших» из пятидесятых годов, до которых так и не добрался в повседневной суете. Но этим вечером поставил себе целью начать просмотр. Первым номером наметил «Филадельфийскую историю». Так что тратить время на прогулки совсем не хотелось, и подходя к автобусу, подумал, – «Минут тридцать точно выиграю». Выйдя, до нужного дома дошагал за пару минут. У подъезда остановился, вытащил телефон, и набрал её номер:

– Алё, Маргарита?

– О, привет, Тимофей! Как ты?

– Да возле подъезда твоего стою, принять можешь?

– Конечно, набирай домофон.

Поднимаясь на пятый этаж пешком – по причине необъяснимой нелюбви к лифтам, Тим вспоминал, как они с Марго трудились в одном НИИ, и на нередких перекурах обсуждали недавно прочитанные книги – их объединял интерес к эзотерике Кастанеды, и его поиски настоящего «пути воина». Причём, в те времена Маргарита относилась с категоричным скепсисом к этим записям, а Тим постоянно пытался переубедить её. В дальнейшем оба переместились на противоположные полюса в своих мнениях, и уже он всячески критиковал книги Карлоса, называя их «сборником компиляций», а Марго яростно защищала творчество безумного перуанца, обвиняя друга в «измене» принципам. Но это произошло уже совсем в другое время, тогда Тимохе пришлось нос к носу столкнуться с реальностью рыночных отношений, и было просто некогда вникать в открывшуюся ей глубину философии «вольного создателя новой реальности». А Рита, превратившись в безработную, принялась дома гадать на картах своим близким подружкам, получая в благодарность за услуги «Доширак» и сосиски. Постепенно совершенствуя свой профессионализм в этой «новой реальности», перешла на Таро. Со временем работу искать ей больше уже не приходилось, равно как и получать вознаграждение лапшой.