Тимофей появлялся у Марго регулярно, их дружба выдержала проверку временем, да и борщ подобного уровня, который любила готовить хозяйка, не встречался ему больше нигде. Несмотря на то, что он несколько скептически относился к тому способу обращения в будущее, которое использовала его старая приятельница, тем не менее время от времени обращался к ней для того, чтобы раздвинуть эти туманные завесы, чтобы уточнить более конкретно, стоит предпринимать, или нет, некоторые шаги в своих делах.

Тим относился к личности Марго с бесконечным уважением за её упорство и настойчивость, с каким она двигалась по выбранному пути, да и постоянная клиентура, которая обращалась за советами к ней уже в течении многих лет, подтверждала правоту выбора Маргариты.

Их взаимоотношения с Тимофеем больше всего напоминали заботу если не матери, то любимой тётушки с единственным племянником, хотя Рита была старше его всего лишь на пять лет. Вот и сегодня, стоило Тимофею переступить порог её дома, как она принялась заглядывать ему в глаза, спрашивать о здоровье, и после короткого ответа: «Может тебе ещё язык показать?» – ринулась на кухню подогревать котлетки с толчёной картошкой, не переставая вести опрос:

– Как твои дела, Тимоша?

– Да ты же вот спрашивала, пару дней назад, пока ничего не изменилось, всё по-прежнему.

– Тим, какие пару дней, ты уже две недели не появлялся! Тогда рассказывай, что привело?

– Маргоша, да дело одно беспокоит, никак не могу решить, вот и решил с тобой опасениями поделиться. Может, что подскажешь.

– Всё поняла, давай на кухню сперва, покушаешь, а потом уж и подсказки будем искать.

Котлетки с пюрешкой пришлись впору, оставалось посолить и поперчить, что Тимофей никогда не забывал сделать. Увидев, как он старательно покрывает белым порошком поданное на широкой тарелке кушанье, Рита взмолилась:

– Тимоха, ну ты совсем с ума сошёл? Куда так солишь-то?

Не останавливаясь, гость уточнил:

– Не кричи, ты всё равно не понимаешь. Дай, пожалуйста, перец.

Маргарита молча поставила перечницу перед ним:

– Сколько помню, ты постоянно сам себе этот вред не перестаёшь делать.

– Маргоша, а вот ты и не права – красный перец очень даже полезный. Вот ты как раз неправильно делаешь, что не употребляешь.

– Да я про соль говорю, перец уже ладно. Тебе помидорки порезать? Что-то я про них совсем забыла.

Отправляя в рот кусочки котлеты, Тимофей утвердительно промычал, кивая при этом головой. Когда с едой было покончено, оба перебрались в зал, и устроились возле журнального столика. Хозяйка закурила любимый Кэмел, и взяла в руки колоду. К этому моменту у гостя в руках оказалась чашка свежезаваренного чая, а хозяйка стасовала колоду Таро:

– Ну, давай говори, чего хотел уточнить?

– Значит так, Маргарита Николаевна, меня интересует один домик в Городище, и нужно мне про него уточнить – нет ли с там каких косяков в документах. Хочу его приобрести для одного проекта, ну и не хотелось бы вляпаться на ровном месте. Если какие детали возможно узнать, то уточнить надо – какие по нему долги есть, налоги или что-то ещё. Домик находится прямо напротив милиции, через дорогу, там ещё перекрёсток как раз. Внутри я его ещё не осматривал, может стоит сходить, посмотреть? Там можно кафе запустить, ну или магазин. Пока ещё не определился.

Когда он договаривал последние слова, «пифия» уже выкладывала на столике «кельтский крест». Разложив до конца, несколько минут внимательно смотрела на пестрящие изображения символов, покачала головой:

– Ну, дорогой, насчёт покупки этого домика ты мне соврал, слукавил. Не знаю зачем, выяснять уже не буду. Шут глупый обманывать не станет, он мне об этом и сообщил, – при этих словах Марго взяла из расклада карту, показала её гостю, – к домику этому у тебя личный интерес, семёрочка мечей тому порукой. Можешь сам глянуть, значение потом проверишь – Гугля всем друг. А интерес этот связан с твоим прошлым.

Тимофей с недоумением взглянул на неё:

– Это каким образом?

– Не знаю, Тимоха. Сам разбирайся. Можно только добавить, что ты про это забыл, и до сих пор не знаешь причину – вот видишь здесь шесть чаш? Они как раз об этом и подали сигнал. А вспомнить тебе страх не даёт. Это хорошо видно как раз вот по этой карте, – при этих словах она выудила ещё один символ из расклада, – вот, погляди. Тут чаш уже семь. Давай, я тебе чаю горяченького налью?

– Чай? – задумчиво пробормотал Тимофей, – давай, ага. Пока хозяйка колдовала на кухне, звякая заварником, он вперился взглядом в пустой экран телевизора, стоявший на обогревателе, который имитировал камин с колоннами по краям, и обдумывал последние слова Маргариты: «Да что за мистика с этим домиком – что я ещё должен вспомнить?» Пока он размышлял о выяснившейся вдруг амнезии, Марго вернулась в комнату с небольшим подносом в руках:

– Вот дружок, держи чаёк, – и сама рассмеялась своему случайному каламбуру, – Неожиданно вышло, стишком.

Тимофей, услышав её слова, заметил:

– Этим блистал Асадов, был такой поэт. Очень хорошо писал «настроенческие» четверостишия. Короткие, но очень ёмкие. Вот запомнилось почему-то, послушай:

– Падает снег, падает снег –

Тысячи белых ежат…

А по дороге идёт человек,

И губы его дрожат.

– Ух ты, – Маргарита даже вздрогнула, – здорово как звучит, и неожиданно. Но красиво. А ты что, любишь поэзию? Не знала.