Шрифт:
Учитывая эти различия между африканскими и азиатско-океанийскими версиями и документированную письменными источниками древность самых ранних фиксаций текстов в Азии («Кодзики») и Африке («Правда и Кривда»), можно предположить, что трансконтинентальные совпадения обязаны каким-то контактам, которые имели место до переселения австронезийцев на Мадагаскар и вообще не связаны с миграцией мальгашей (на Мадагаскаре рассматриваемые мотивы как раз отсутствуют). В начале книги говорилось, что примерно 2 тыс. лет назад в Восточной Африке появляется зебувидый азиатский скот, который в Белуджистане был известен с V—IV тыс. до н.э. [Matthews 2002: 440; Robbins 2006: 84].
Сомнение вызывают не столько реальность ранних морских контактов через север Индийского океана, сколько возможность быстрого распространения почти по всему африканскому континенту случайно заимствованного от азиатских мореплавателей фольклорного сюжета. Кажется вероятным, что это могло случиться при том условии, если в Африке уже ранее были распространены повествования типа зафиксированного в «Сказке о двух братьях». В результате азиатских контактов в них лишь была добавлена отсутствовавшая прежде подробность: герой послан вернуть одолженный им у антагониста и потерянный предмет. Можно заметить, что те африканские версии, которые наиболее отличны от австронезийских (героиня в них женщина, эпизод утраты предмета не связан с охотой или рыбной ловлей) представлены на западе Африке, т.е. дальше всего от районов, вовлеченных в контакты с Азией.
В связи с подобной реконструкцией можно вспомнить приведенные выше материалы о распространении мотивов «небо задевали пестом», «съедобное небо», «каша из зернышка» и «Вавилонская башня». Во всех этих случаях параллели, связывающие Южную — Юго-Восточную Азию с Африкой, скорее всего, указывают на диффузию мотивов с востока на запад, а не наоборот.
Мотив «требование вернуть гарпун» — самое яркое, но не единственное свидетельство контактов Африки с другими регионами через торговые центры восточного побережья. Примерами могут служить мотивы «поздний сын» (J23) и «проглоченный извлечен из мизинца» (K78).
Первый из них распространен в нескольких регионах мира. Женщина (нередко последняя, кто остался в живых) воспитывает с младенчества мальчика или близнецов. Иногда она зачинает сына чудесным образом или находит младенца. Тот побеждает антагонистов, обычно оживляет или освобождает пропавших (рис. 48).
Рис. 48. «Поздний сын», мотив J23. Старшие персонажи или люди вообще пропадают. Одинокая женщина воспитывает с младенчества мальчика или близнецов, иногда зачинает сына чудесным образом или находит младенца, либо оставшийся одиноким младенец вырастает сам. Выросший герой побеждает антагонистов.
Берингоморско -североамериканские, меланезийско-микронезийские и африканские версии мотива «поздний сын» представлены наборами ареально компактных и содержательно близких традиций. В Евразии мотив встречается широко, но не повсеместно. Вот некоторые примеры его использования в фольклоре Африки, Южной Азии и Меланезии.
Шамбала (банту северо-восточной Танзании). Мальчики удивляются большой тыкве, она отвечает, что «оборвет их, если они сорвут ее». Люди не верят мальчикам, их сестры приходят проверить, тыква молчит, делается большой, всех проглатывает, скрывается в озере. Одна женщина остается в живых, ее сын вырастает, вызывает тыкву, она катится за ним, он убивает ее стрелами, разрезает, проглоченные выходят.
Ронга (юг побережья Мозамбика). Девушки заблудились, пришли в дом старухи, она их спрятала, пришел ее сын Нгумба, всех проглотил, одну отпустил, вырвав глаз. Люди пошли его убивать, он их победил, проглотил. Осталась одна женщина, последовательно родила из колена трех сыновей, они убили Нгумбу стрелами, их мать распорола ему живот, проглоченные вышли, каждый из братьев получил по пять жен. Они стали спорить, кто будет вождем, одного прогнали в лес, он сошел с ума.
Качари (тибето-бирманцы северо-восточной Индии). Шестеро сыновей вдовы замечают, что у риса непривычный вкус. Мать говорит, что сосед дал приправу, на самом деле это экскременты змеи. Братья находят змею в лесу. Та предлагает им сорвать с дерева листья, не повредив их, им это не удается. Они не могут попасть в змею стрелами, она их проглатывает. Дома колючка вонзается в руку матери, она рожает нового сына. Тот срывает листья, не повредив их, убивает змею, извлекает из нее живых братьев. Они не верят, что юноша их брат, гонят его. Он превращается в громовника, превращает братьев в различные виды ящериц, видя которых каждый раз посылает молнии. Мать попыталась последовать за младшим сыном, зависла между небом и землей, облака — ее слезы.
Моту (меланезийцы района Порт-Морсби). Великан Тауни-капи-капи пожирает людей, жители уплывают в лодках, муж беременной не успел сделать лодку, великан его проглотил, в других лодках для женщины нет места, она прячется в пещере, рожает сына. Он вырастает необычайно сильным, на огромном дереве строит платформы одну над другой с запасом камней и копий, на самом верху готовит костер. По мере того как великан лезет на дерево, юноша бросает в него копья и камни со все более высоких платформ, велит матери зажечь костер, пронзает копьем глаз великана, сбрасывает ему в рот горящую платформу. Наглотавшийся камней обожженный великан падает, разбивается. Юноша берет в жены дочь великана, становится вождем вернувшихся людей.
Танна (юг Вануату). Великан Семо-Семо всех съел, последней — старуху, а ее маленькую дочку потерял в траве. Она сосала корни, выросла, добыла трением огонь, нашла ямс на заброшенных огородах, забеременела, введя себе в вульву лиану, родила близнецов, всему их научила. Они разожгли костер, чтобы привлечь Семо-Семо, бежали, бросая в него воткнутые заранее по пути копья, убили. Сперва муравьи, затем птицы, пробравшись через внутренности великана, проверили, мертв ли он. Братья разрезали тело, проглоченные люди, куры, крысы, птицы вышли, каждому бросали кусок плоти Семо-Семо, объясняли кто, как и где станет жить. Мать и сыновья превратились в камни у входа в пещеру.
Тексты обладают относительно сходной сложной структурой, но их ареалы разобщены, поэтому возможность многократного повторного возникновения подобной структуры трудно исключить. Тем не менее, поскольку африканские версии сосредоточены в пределах Кении и Танзании, т.е. в районах, подвергавшихся в ходе морских контактов наиболее сильному влиянию со стороны Передней и Южной Азии, вполне вероятно, что именно из этих районов мотив и проник дальше в Африку.
В большинстве африканских версий мотив «поздний сын» сочетается с мотивом «поглотитель» (L110). Персонаж проглатывает множество людей и животных. В конце концов, ему вспарывают живот. Проглоченные выходят наружу или извлечены из чрева людоеда и оживлены. В Африке монстром-поглотителем часто оказывается чудовищная тыква. Кроме шамбала (см. выше текст), он известен суахили, яо, камба, банту района Кинирамба в Танзании, исанзу, сукума, ирамба, тенда, мампруси, джукун, эве, хауса и, скорее всего, другим группам в Центральной и Западной Африке.
Мотив «поглотитель» связывает Африку прежде всего с Европой, Кавказом и Средней Азией (тексты типа «глиняный Иванушка», ATU 2028). Однако в Восточной Африке «поглотитель» сочетается с мотивом «проглоченный извлечен из мизинца» (K78). Людоед проглатывает людей или только героя. Людоеда убивают, но в его чреве проглоченных не обнаруживают (либо они там мертвы). Средство для оживления находится в пальце людоеда, или проглоченные живыми выходят не из живота, а из пальца, или обнаружить проглоченных удается после того, как палец людоеда отрезан.
В отличие от африканских, азиатские тексты с данным мотивом довольно редко повествуют о человечестве в целом, обычно в них речь идет о спасении одного или нескольких конкретных персонажей. Однако сам мотив во всех случаях одинаков и почти наверняка попал из Азии в Восточную Африку в ходе морских контактов с миром ислама, поскольку в других областях континента совершенно не известен (рис. 49). Для сравнения приводим две африканские и две азиатские версии. Еще одна восточноафриканская (камба) изложена ниже в связи с мотивом «волк и козлята».