Еще А. Кребер полагал, что сочетание мотивов «гребень — чаща» и «оселок — гора» не могло возникнуть несколько раз независимо [Kroeber 1923: 198-199]. Ареал данного варианта «магического бегства» в Америке и Сибири заставляет предполагать, что подобная комбинация повествовательных эпизодов была принесена в Новый Свет на последних этапах его заселения. Случись это раньше, мотив был бы шире распространен в Северной Америке и, возможно, проник бы в Южную, а случись это позже, он был бы представлен на сибирском северо-востоке и на Аляске, но не в районах, удаленных от Берингова пролива. Отсюда следует, что набор элементов «гребень — чаща, оселок — гора» появился в континентальной Евразии 10—14 тыс. л.н. Если он и был известен в Сибири ранее, на протяжении долгого времени его ареал был ограничен и активно не расширялся.

На тезисе относительно стабильности ареала надо остановиться особо. Не только «гребень — чаща» и «оселок — гора», но и другие варианты превращения брошенных предметов в мощные препятствия на пути преследователей отсутствуют в «Эдде» и в античных и древневосточных источниках, хотя в новогреческих сказках «магическое бегство» с превращением гребня в чащу известно. Поскольку в I тыс. до н.э. комбинация «гребень — чаща, оселок — гора» в Сибири (а может быть, и в Восточной Европе) уже должна была быть известна, можно заключить, что ранее появления обществ с высокой демографической плотностью и интенсивным обменом информацией распространение фольклорных мотивов между разноязычными группами людей осуществлялось главным образом по мере движения миграционных потоков, а не путем постепенной диффузии.

Африканские варианты магического бегства выглядят довольно примитивно. В них не так много настоящих метаморфоз, препятствия чаще всего либо содержатся в однородных предметах-вместилищах (брошенных яйцах, калебасах и т.п.), либо возрастают количественно, не меняясь по существу (колючка становится полем колючек). Более разработанные варианты изредка встречаются лишь в Западной Африке — см. ниже пересказ текста бобо в связи с мотивом K56, «достойная награждена, недостойная наказана».

В ряде текстов характерный для «магического бегства» мотив превращения брошенных предметов в препятствия сочетается с мотивом Аталанты (L103): убегающий бросает или создает позади себя предметы, которые преследователь, теряя время, собирает, поедает или уничтожает, хотя они не мешают его продвижению. Упомянутый выше эпизод из «Кодзики» как раз и отвечает определению этого мотива (рис. 52).

Рис. 52. «Аталанта», мотив L103. Убегающий бросает или создает позади себя предметы, которые преследователь, теряя время, собирает, поедает или уничтожает, хотя они не мешают его продвижению.

Согласно древнегреческой мифологии, Аталанта предлагала женихам бежать наперегонки, догоняла и убивала их. Меланион бросил позади себя золотые яблоки, которые Аталанта стала подбирать, проиграв из-за этого состязание. В цикле об аргонавтах Медея, чтобы задержать преследующие «Арго» корабли Ээта, разрубает на части тело своего брата Апсирта и бросает их в море. Пока Ээт подбирает куски тела сына, аргонавты спасаются. В то же время настоящего «магического бегства» в древнегреческой мифологии нет. Скорее всего, это значит, что «Аталанта» архаичнее и этот мотив мог быть некогда распространен в Евразии шире, чем то известно по имеющимся поздним источникам. Стандартные же варианты «магического бегства» появились в Европе позже. Об аналогичной последовательности свидетельствуют мифология и фольклор Японии: «Аталанта», как только что было сказано, есть в «Кодзики», а «магическое бегство» — в позднем сказочном фольклоре.

В Меланезии удалось обнаружить лишь один случай использования мотива Аталанты (остров Маэво в центральной части Новых Гебрид), а в Австралии этот мотив отсутствует вовсе. Скорее всего, это значит, что, хотя мотив Аталанты на окраинах Евразии (т.е. в Европе и Японии) распространился раньше, чем настоящее «магическое бегство», он тоже вряд ли появился 30 и тем более 60 тыс. л.н. — скорее 12—15 тыс. л.н. В Южной Америке его почти нет, но в Северной он обычен.

Из сравнения рис. 51 и 52 видно, что «Аталанта» преобладает в центральных и южных областях африканского континента, тогда как обычное «магическое бегство» чаще встречается в Западной Африке. Скорее всего, это значит, что распространение данных мотивов было связано с разными историческими процессами. Что касается стандартизованных вариантов «магического бегства» («оселок — гора, гребень — чаща»), то в Африку южнее Сахары они вообще не проникли. Североафриканские тексты с использованием данных мотивов мне тоже не известны, хотя допускаю, что они могут быть, поскольку соответствующие варианты есть в арабоязычном фольклоре Передней Азии.

Среди приключенческих мотивов, связанных общей темой бегства/преследования, древнее африканское происхождение потенциально возможно для мотива «расступившиеся воды» (J42). В Ветхом Завете он приурочен к эпизоду перехода евреев через море и гибели преследователей-египтян. Этот мотив содержится и в древнеегипетской сказке «Фараон и волшебники» (мудрец заставил воды расступиться, чтобы девушка смогла подобрать упавшую в реку подвеску). Кроме того, мотив расступившихся вод есть в «Авесте», а также в текстах, записанных в относительно недавнее время в Северной Африке, Европе, на Кавказе, в Средней Азии, Казахстане и Индии, включая пригималайскую зону. Правда в сказочном фольклоре он сравнительно редок и ни с одним сюжетом не связан систематически. Изолированный географически саамский текст от остальных отличается также и по существу (на пути к хозяйке оленей девушка высушивает кровавую реку, которую, однако, можно перейти и вброд).

В Африке южнее Сахары мотив расступившихся вод исключительно популярен и есть в том числе у хойхой, хотя отсутствует у бушменов (рис. 53). Если не принимать во внимание саамский текст, мотив расступившихся вод на западе ойкумены занимает сплошную компактную территорию. Соответственно конфигурация его ареала либо отражает процесс распространения людей из Африки через Ближний Восток в Европу и Южную Азию, либо свидетельствует о миграции людей или только идей из Азии в Африку.

Рис. 53. «Расступившиеся воды», мотив J42. Когда персонаж подходит к водной преграде, вода расступается или высыхает, он переходит на другой берег посуху.

Связаны ли с остальными те версии «расступившихся вод», которые записаны у австронезийских народов (пайван и пуюма на Тайване, Малекула и Танна на Новых Гебридах, атолл Уджаэ на западе Маршалловых островов) и у североамериканских индейцев (майями, шейены, арикара, вичита, алабама, коасати, северные пайют, госиюте), а также у варрау устья Ориноко, судить трудно, но вполне исключать наличие исторической связи между удаленными друг от друга вариантами не стоит. К параллелям между Африкой южнее Сахары и Северной Америкой мы обратимся позже.