— Что? — Вадерион угрожающе шагнул вперед, и Элиэн мысленно вздохнула: похоже, он ее не оставит. Даже сегодня и даже после всего того, сто произошло.

— Глупо требовать от Темного Императора любви и заботы, — с самым серьезным видом ответила Элиэн, решившая, что лучше объяснить свою точку зрения и успокоить Вадериона. Быть дважды избитой за одну ночь ей не хотелось, сил не было сопротивляться. Вот только ее слова не успокоили, а произвели прямо противоположный эффект. Вадерион, злой, как орда демонов из Глубин, шагнул к кровати, нависая над скромно сидящей на краю Элиэн, а потом резко опустился на колени и, заглянув ей в глаза, провел большим пальцем по темно-фиолетовым следам на шее. Она вздрогнула и, будь ее воля, отползла бы от него, но бегать от мужа было бы слишком глупо, учитывая, что от него-то она никуда не денется.

— Я потерял контроль, — внезапно произнес Вадерион тихо и не так зло, как от него ожидала Элиэн. — Больше такое не повторится. Ты можешь не боятся… Я сказал, ты можешь не боятся, — с легким выражением повторил он, видимо, увидев что-то в ее глазах, что ему очень не понравилось. — Я когда-нибудь не держал слово?

Элиэн едва заметно покачала головой.

— Тогда верь мне. — Он вновь выглядел недовольным.

Поднявшись с колен, Вадерион опустился рядом на кровать, уронив лицо в ладони и что-то тихо говоря на неизвестном Элиэн языке. За почти шесть лет жизни в Темной Империи она выучила и язык дроу, и язык орков (которые имели множество наречий), но этот не слышала ни разу. Любопытство оказалось чуточку сильнее страха, и Элиэн шепотом (горло все еще першило) спросила:

— Какой это язык?

Вадерион повернулся к ней.

— Древнешесский. Это язык вампиров. Считается, что древнее его нет в мире. Это язык истинной Тьмы…

Тишина вновь повисла в спальне. Элиэн считала, что все уже сказано, но Вадерион явно не собирался уходить. Его мотивы были вполне понятны, хотя она и была против продолжения, вот только супруг так и не сделал попытку приблизиться. Когда Элиэн наконец допила молоко, а ее горло решило, что умирать оно не будет, она решила все же намекнуть мужу, чтобы он шел спать к тебе. Она продолжала надеяться, что он не возьмет ее против воли, хотя после сегодняшней демонстрации силы это становилось маловероятным. Конечно, Вадерион дал слово, а он его не нарушал, но Элиэн не могла отделаться от мысли, что рядом с ним она всего лишь букашка. Будет у него хорошее настроение, он простит ей слабость, нет — растопчет, сломает.

— Как твое горло? — вдруг спросил он, вновь обращая на нее свой царственный взор.

— Хорошо.

— Врешь, — хмыкнул он, разглядывая ее. — Ты всегда так очевидно врешь.

— Зато ты мастер. У нас баланс.

Вадерион коротко рассмеялся, и Элиэн даже на мгновение заслушалась: она уже не помнила, смеялся ли так когда-нибудь муж — без злости и ехидства, просто веселясь. Раньше он был таким лишь с одним темным.

— Я не увидела среди прибывших Стефалии. Разве она не погостит в замке?

Лицо Вадериона тут же превратилось в каменную маску, что все сразу стало ясно без слов. Он встал и прошелся по спальне, а потом решительно распахнул шторы, позволив лунному свету озарить тьму комнаты.

Элиэн поднялась и тихой походкой приблизилась к застывшему ледяной статуей Вадериону. Поколебавшись немного, она все же решилась и осторожно обняла его, ласково погладив по напряженной спине.

— Утешаешь? — удивился Вадерион, опуская взгляд к ней.

— Да, ведь ты печалишься, — просто ответила она, и почувствовала, как сильные руки осторожно сжимают ее в объятиях. Она положила голову ему на грудь, слушая, как размеренно бьется его сердце и наслаждаясь таким небывалым покоем, снизошедшим на душу.

— Стефали погибла при первой атаке Шарэта… Я не хотел.

Он опустил голову, зарываясь носом в копну ее растрепанных каштановых голос. Она чувствовала его горячее дыхание и как напряжен он.

— Они все так меня восхваляют, — с непередаваемым отвращением произнес Вадерион. — «Император все предвидел!», «Император все просчитал!»! Если бы я все просчитал, я бы никогда не допустил смерти Стефи! — рыкнул он, как показалось Элиэн, в каком-то отчаянии. — Мне всего лишь показалось, что это направление открыто… Как всегда! Тут показалось, там почудилось, а потом получаю битву тысячелетия или подвалы, полные искалеченных детей! Или, вон, войну с Шарэтом. Действительно угадал и спас свой народ, — на этих словах Вадерион хохотнул, но в его голосе было слишком много горечи. — Так всегда, котенок, — внезапно успокоившись, произнес он, принявшись поглаживать ее по спине. — Так всегда… У Стефи остался сын. Она его очень любила, даже на войну не взяла, боялась за него.

— Мне жаль.

Вадерион приподнял пальцами ее подбородок.

— Ты даже не знала Стефали, — с подозрением заметил он.

— Ты грустишь о ней, мне этого достаточно.

— То есть ты даже не ревнуешь? — удивился Вадерион.

— Ты ведь сказал, что она не была твоей любовницей.

— И ты поверила?

— А я должна тебе не верить?

— Нет, — быстро ответил Вадерион, вновь прожимая Элиэн к себе и поднимая взгляд к небу. Она осторожно вывернулась и тоже посмотрела на усыпанное огоньками звезд черное полотно. Признаться, сейчас ей даже не хотелось, чтобы Вадерион уходил. Его объятия — такие нежные и сильные — дарили ощущение защиты. Для нее — небывалая роскошь. Когда еще кто-то был столь ласков с ней, пусть это лишь одно мимолетное мгновение.

Вадерион так смотрел на ночное небо, словно любовался прекрасной картиной. Элиэн тоже нравилась эта россыпь звезд и шар луны на черном полотне, но от мужа она не ожидала столь трепетного отношения к природе и прочим нематериальным вещам. А потом она кое-что вспомнила…

— Каково это — никогда не видеть неба?

Вадерион хмыкнул.

— Неужели кто-то заметил? Обычно историю дроу сразу исчисляют с момента войны Света, если не создания Темной Империи… Когда мы впервые поднялись на поверхность, на небе царила полная луна. Ее сияние и блеск звезд завораживал, в подземном царстве не было ничего столь… прекрасного и величественного.