Нет… невозможно… Он срывает с неё одежду, она ещё не сопротивляется, не понимает, что произошло, только уговаривает остановиться, прекратить. А потом она не может сопротивляться, он гораздо сильнее…

И Макс сам чуть не кричит, не веря в то, что только что чуть не совершил. Да, он остановился, услышав её плач, но… это не он, не он, он так не мог! Это ведь Грета, любимая, ненаглядная, обожаемая Грета!

А девушка вскочила с постели, судорожно выхватывая разбросанные вещи.

– Не подходи ко мне, – срывающимся голосом приказала она. – Видеть тебя не желаю.

Вопреки логике, она не выгнала его из собственного дома, а выбежала сама. И растерянному Максу осталось только наблюдать в окно, как она торопится прочь, а рыжие, растрёпанные волосы полощутся по ветру.

Он рухнул на край постели, до боли впился руками в голову. Мир разлетелся на куски, ничто больше не имело никакого значения.

***

Грета не помнила, как оказалось в метро, не помнила, как куталась в плащ, пытаясь согреть неожиданно заледеневшие пальцы дыханием.

Предательство Макса словно что-то сломало, разбило. Как он мог так поступить? Он ведь знал, лучше других знал, как она ненавидит любое насилие.

Рыжеволосая, зарёванная девушка стояла на самом краю платформы, чуть покачиваясь, но никому не было до неё дела. Пару раз её отталкивали, один раз – чуть не уронили вниз. Люди проходили мимо, спеша по своим делам.

Слёзы давно перестали течь, застыли противной, холодной плёнкой на лице, так же как застыла и её душа. Грета ни на что не могла решиться, словно находясь в анабиозе, безразличная ко всему происходящему.

– Грета?! – кто-то окликнул её, но она не слышала, не могла услышать. – Грета! – кто-то обнял её, встряхнул за плечи.

Она наконец подняла взгляд расфокусированных глаз на обнявшего её мужчину.

– Матвей… – комок в горле мешал говорить, вышло невнятно и снова безразлично.

– Что случилось? Тебя кто-то обидел?

– Забери меня отсюда… – попросила Грета. – Пожалуйста, забери… – она и сама не заметила, что её давно колотит в ознобе.

Матвей нахмурился, но ничего не стал спрашивать – просто вошёл с ней в вагон, прижимая к себе, защищая от толкающихся пассажиров.

Грета не запомнила толком куда они ехали и как, просто очнулась, сидя в кресле, закутанная в плед и с чашкой горячего чая в руках.

– Как ты? – Матвей склонился над ней с явной заботой.

– Спасибо, уже лучше, – вполне осмысленно ответила она. Наверное, правильнее всего было тогда сказать «ни о чём не спрашивай», и Матвей бы не спросил. Он бы понял, промолчал, напоил ещё чаем и отвёз утром домой. Но Грета не смогла, не захотела.

Она выплакалась, поделилась своим горем, рассказала ему всё – так, как это выглядело с её стороны.

– Вот, значит, как, – Матвей явно сделал какие-то свои выводы, но делиться ими не торопился. – Я разберусь.

– Что ты собираешься делать? – Грета опомнилась, что разговаривает с сильным эзотериком, способным на многое. – Не трогай его, я прошу тебя, Матвей. Он ведь… остановился. Я не хочу, чтоб у тебя были проблемы, ты ведь знаешь его отца, – она посмотрела на него умоляюще, неосознанным жестом поправляя волосы.

***

Матвей ничем не выдавал своих эмоций, рассматривая девушку. Они давно знакомы, связаны одной тайной, но всё равно из совершенно разных миров. Может, дело в том, что он старше, опытнее? А она совсем девчонка, ребёнок, причём, частенько неразумный.

Мстить Максу он не собирался – как и продолжать общение с ним. Не из-за Греты, нет, ещё неизвестно, сколько правды в её словах, а сколько – интерпретации событий обиженной женщиной. Но если Макс не в состоянии контролировать себя, то работать с ним небезопасно. Отчасти было жаль – Макс идеально подходил на роль помощника. Достаточно ответственный, заинтересованный, умеющий делать выводы.

С другой же стороны… Слишком хорошо он делал выводы, слишком много уже знал, да и отец его – один из самых сильных эзотериков в городе – мог заинтересоваться делами сына, что совсем нежелательно.

Без Макса станет спокойнее.

– Хорошо, – кивнул Матвей, соглашаясь с уговорами Греты. Её внешность его особо не трогала, хотя он и признавал, что девушка она очень красивая, яркая и привлекательная. Но Матвей принадлежал к тем мужчинам, которые всегда помнят, что самые ядовитые твари на Земле – самые яркие и красочные. Их яд всегда можно использовать в экспериментальных или медицинских целях, но ни на мгновение нельзя забывать, кто перед тобой – а то может быть поздно. – Останься пока здесь, – его голос чуть смягчился. – Я постелю тебе в гостевой, ты выспишься, успокоишься и решишь, что делать дальше.