— Правда, — кивнула Кая. — И этой ошибки я не совершу, даже мёртвая.

— Что ж, сука, ты сама напросилась. Начнём с того, о чём я давно мечтал. Жаль, ты успела покувыркаться с кем-то, но ничего, я не шибко брезглив.

Цепи не давали Кае сопротивляться. Роман зажал её между собой и стеной, стянул с неё куртку, оставив висеть на руках, сунул руку под свитер. Кая оглушительно орала, не в силах помешать ему, пока он не отвесил ей пощёчину. От боли зазвенело в ушах, голова закружилась.

Внезапно Роман навалился на неё всем весом и сполз на землю. Кая испуганно всматривалась в крупную фигуру, стоящую напротив дверей, из-за заливающего лучами солнца виден был один силуэт.

— Прости, Кая, задержался.

Закрыв проход, чтоб Ольга не видела, я рухнул на колени. Я рассказывал ей, конечно, почему я никогда не хожу в Навь, но это были весьма скупые слова, не передающие реального положения дел.

Я не знаю, почему, я — аномалия? Мне было тринадцать, когда я научился открывать проходы. Моя мама ведьма, поэтому никакого шока я не испытал, заранее знал, что проявления силы бывают разные, и что надо быть осторожным, не вляпаться самому и не дать пострадать смертным одноклассникам. Конечно же, убедившись, что проход стабилен, я сунулся на ту сторону. Боль тогда пришла не сразу, и я ужасно испугался, когда меня начало ломать и менять.

Мама не смогла объяснить, что со мной происходит. Я подозреваю, что моим отцом был не смертный, и, может быть, даже не простой колдун. Каждый мой заход в Навь заканчивался через несколько минут, когда я понимал, что не могу больше терпеть боль. Камилла однажды сказала, что я перетерплю, когда придёт время. Видимо, оно пришло.

Мои энергетические каналы словно стали шире и переполнились энергией, и это расширение вызывало жуткую боль. Кроме того, я не привык к таким объёмам, не умею с ними справляться…

Мне всегда говорили, что энергетическая структура — параллельно телу, а вовсе не в нём. Но почему тогда рубашка становится мала, и отлетают пуговицы? Готовясь к этому, я не случайно сегодня выбрал спортивную одежду. В Нави мне негде было взять зеркало, так что я мог себя оценить только с точки зрения ощущений.

Я стоял на коленях, упираясь кулаками в снег и лёд, пытаясь перебороть боль. Кая! Кая в беде, я должен думать о ней, а не о боли! Могу ли я вернуться сейчас назад? Могу. И потеряю и Каю, и Ольгу. И… себя.

Есть выбор, который нельзя не совершить.

Рыча, я поднялся на ноги, борясь уже не с болью, а со страхом. Я могу! Могу, чёрт вас всех раздери! В меня верит Ольга, моя каменная стена, моя несгибаемая поддержка, невероятная, фантастическая, совершенно невозможная женщина. И, возможно, в меня верит Кая. Она ждёт меня.

Поправив рюкзак, я двинулся по едва различимой в снегу тропе. Похитители начали путь где-то неподалёку. Я найду их следы, невзирая на боль во всём теле. Я спасу Каю. А там разберёмся, кто кому нужен и зачем.

Тропа вела меня к лесу. Я точно знал, что на месте Санкт-Петербурга в Нави несколько деревень и один городок ближе к Выборгу в Яви, но всё остальное — это дикие земли, наполненные нечистью и одиночками, редко мирными. И мне придётся пройти через всё это, имея лишь те знания, что дала мама, Ольга, опыт работы и библиотека.

Ловушку я заметил издалека, осторожно подошёл, не приближаясь слишком близко — где гарантия, что я не пропустил другую, для тех, кто обнаружил первую. Ловушка примитивная, вырытая яма, внутри колья под углом — невозможно освободить ногу. Если, конечно, ты слон. Значит, кто-то тут охотится на асилаков, они же бельмачи — великаны, огромные, дикие лохматые люди, словно бы слепые, без зрачков в глазах, но прекрасно ориентирующиеся в лесу. Именно в борьбе с ними ловушки можно особо не маскировать, всё равно попадутся. Справиться с ними силой человеку невозможно, так что лучшая тактика — прятаться. А вот волкулаки могут и великана убить, возможно, это как раз их ловушка. Стоит быть особенно осторожным.

Я ушёл в снег в сторону от тропы, к счастью, слой был не особо толстым, и наст меня выдерживал. В лесу было шумно, и это радовало — птицы, какие-то животные. Думаю, если великан подойдёт ближе, птицы меня и предупредят. Хотя, возможно, ловушке сто лет, а великаны давно вымерли или ушли. Тропа-то достаточно протоптанная.

Я шёл, иногда морщась от боли. В какой-то момент пришлось остановиться и снять куртку, рукава футболки впивались в кожу, это стало уже не просто неудобно, но откровенно больно. Взглянув на руки, я испуганно замер. В мою кожу словно вшили дополнительные полосы ярко-красного цвета. Они начинались на спине и сужались к запястьям, оставляя нетронутыми кисти. Я осторожно прикоснулся к полосам, но они оказались неощутимы — будто обычная кожа. Но рукава пришлось разорвать, чтоб они не давили так на бицепсы. Футболка, которая раньше закрывала пах, теперь едва доставала до пояса штанов. Приспустив их, я обнаружил такие же полосы на бёдрах, они тоже спускались со спины и груди, начинаясь ровно под грудными мышцами.

Сами по себе полосы не зудели, не болели, ощущались, как родные. Горели мышцы в теле. Ныли суставы. И ещё я ощущал передоз силы, она распирала меня, желая покинуть тело, но я опасался колдовать даже по мелочи — полно нечисти, которая прекрасно чует выплеснутую силу.

Услышав в стороне от тропы плеск, я не сдержался, подошёл ближе. Конечно, в реках проживает немало нечисти, но мне надо было всего лишь глянуть на своё отражение.

К моему удивлению, там оказалась не река, а почему-то незамёрзшее озеро. Снег заканчивался в двух шагах от воды, и делать эти два шага оказалось откровенно стрёмно, и я стоял, смотрел по сторонам, но всё же любопытство оказалось сильнее страха, и вот я наклонился над зеркальной гладью… Что-то ударило меня сзади, я полетел прямо в воду — в панике я умудрился перевернуться в полёте, падая в воду спиной, нанося удар по напавшему…