Последний шанс…

«Падай!!!»

И на этот раз я послушался. Я упал, неловко, будто споткнувшись, и, попав под ноги Роману, который опять имитировал удар, реально целясь мне в голову, заставил его упасть на одно колено. Времени на размышления не было, и я нанёс удар всей своей силой, не позволяя ей покинуть мою руку…

От боли в костяшках из глаз посыпались звёзды, я упал назад, на спину, такая была отдача удара. Мне казалось, что все должны смеяться, даже ударить нормально не смог, человеческий мальчишка!.. Но вокруг стояла гробовая тишина. Роман валялся без движения. Вокруг тела на белом снегу медленно разливалась алая лужа. Я даже видел багровые кристаллики снега, пропитавшиеся вытекающей жизнью…

— Даааа! — завопила как сумасшедшая Кая. — Как жаль, что мой муж не сможет возглавить стаю, да, папочка? Как жаль, что я опозоренная женщина, невеста человека, и мне придётся навсегда уйти, правда, папочка?! Ах-ха-ха-ха! — она смеялась всё ещё в полной тишине, и мне стало сильно не по себе.

— Мне жаль, Кая, что у меня нет сына, — произнёс Кузьма Петрович. — Иначе у тебя всё бы сложилось иначе.

— Так усынови! Любого усынови! — бесновалась Кая. — Меня только отпусти!

— Иди, — кивнул Кузьма Петрович. — Я всё делал, чтобы тебе и твоему избраннику досталась крепкая стая. Жаль, что я не справился, дочь.

— Папа, не притворяйся. Ты ещё молод и силён. Возможно, однажды я приведу тебе внука.

— Позаботься о моей дочери, человек.

— Папа, мы возглавляли Дикую Охоту! Он — Волчий Пастырь, он — сын Чернобога! Я — его Тень! — с уверенностью отозвалась Кая. — Слышали?! — она обвела стаю взглядом, решительно задрав подбородок. — Я выбрала больше, чем лучшего!

Тут волки будто с ума посходили: они орали, стучали, выли.

— Я переоденусь и приду, жди, — шепнула мне Кая, пробегая мимо, придерживая своё платье. Я ошарашенно смотрел ей вслед. Я вряд ли дотягиваю до всего, что она тут наговорила…

— Эй, пацан, — крикнула одна крайне дородная женщина, — зачем тебе малявка эта вертлявая, выбирай волчиц с опытом, — и подмигнула. Я невольно сделал шаг назад, и все залились хохотом.

Кузьма Петрович подошёл ко мне и протянул руку. Я с сомнением посмотрел на свои окровавленные костяшки, но пожал его ладонь. Это было очень больно, но я об этом догадался до того, как он сжал мои многострадальные пальцы. Кажется, я всё же не изменился в лице, и волк выпустил меня наконец, но зато обнял, прижимая к себе.

— Пусть моя дочь будет счастлива, — шепнул он мне в ухо, а когда отстранился, Кая уже стояла позади него — всё в той же несчастной куртёшке. Я и опомниться не успел, как она велела открывать проход.

Признаться, после непонятных пока откровений о крови Чернобога и порче, было изрядно стрёмно открывать портал. А если я действительно не смогу пройти в Явь?..

Проход открылся, как полагается. Позади виднелась моя гостиная.

Кая, словно почувствовав что-то, схватила меня за ладонь и потянула за собой. Шаг мы сделали одновременно. Волчья деревня осталась позади. Моя нога опустилась на чёрный мраморный пол. Что бы это ни было, это была не моя квартира.

Не выпуская руки Каи из своей, я осмотрелся. Огромный холл, в который вели две богато украшенные коврами лестницы, стены с позолотой, шикарная люстра. Помимо лестниц, на каждой стене находилось несколько дверей.

— Где мы? — спросила Кая.

— Понятия не имею… — протянул я.

— Как же, не почуял дедушку, дорогой внук? — на верху лестницы стоял сам Карачун, оглаживая свою абсолютно белую бороду.

Кая пискнула и скрылась за моей спиной.

— Внук?.. — переспросил я.

Карачун спустился к нам — я будто моргнул, и вот он рядом.

— А ты ещё не понял? Кровь твоя проснулась. Правда, жаль, конечно, мать твоя колдунья посредственная, потерял ты многое. Но зато, в отличие от меня и твоего отца, можешь в двух мирах жить.

— А это… — я коснулся рукой лица.

— А это знак отличия, который носить с гордостью тебе предстоит! Ты — правнук самого Чернобога. Это и возвышает, и обязывает. Ну-ка, внучек, давай-ка взвесим твои поступки и посмотрим, достоин ли ты быть правнуком бога.

Карачун протянул руку прямо мне в грудь и сжал сердце. Я сдавленно охнул, но боли не почувствовал, лишь онемение, будто стужей дохнуло.

— Мелко плаваешь, — покачал головой чёрный дед Мороз. — С другой стороны, и стыдиться мне тоже нечему. Стишок прочитаешь?

— Эээ… — я растерялся вконец.

— Да шуткую я, шуткую. Подарочек вот тебе хочу вручить, — и он подал мне обыкновенного петушка на палочке. — Не для тебя, ты поймёшь. Увидимся ещё, внучек.

— Погодите! — воскликнул я, поняв, что не задал самый очевидный вопрос: