Я тряхнул руками — в стороны полетели искры.

— Ещё не в порядке, но сражаться смогу.

— Прекрасно, — охотник подхватил на руки Наталию. — Иди первым. Нино, ты ведёшь Каю, она слепа. Я замыкаю.

Мы поднялись по лестнице, и я выглянул за дверь. В доме никого. Быстро спрятав девушек на печи, Кир отдал Нино последние патроны и мой рюкзак, который он успел подобрать и припрятать. Хозяйственный человек!

Я наложил на девушек невидимость, защитный купол и сигналку — я буду знать, если они выйдут, или к ним кто-то войдёт.

Мы, тоже под невидимостью, вышли из дома. На площади горела арка стационарного портала — огромная, метров десять в высоту и ширину. С её вершины срывались молнии, разящие бегающих худов. По центру, в отсветах пламени, стоял сам Ярон Лихорад. Если его сразить, войско худов сдастся, разбежится.

— Прекрасно, — Кир опустил клинок остриём к земле, удерживая его чуть в стороне от себя, стараясь не коснуться навершия, которое, в отличие от каучуковой рукояти, оставалось металлическим.

Я кивнул, и мы атаковали демона с двух сторон. Увы, Лихорад оказался чудовищно силён, мы не погибли сразу лишь потому, что он отражал наши удары левой рукой, продолжая правой удерживать портал от полного разрушения.

— Любиш-шь красивые картинки, колдун, — прошипел он вдруг, и, прежде чем я понял, о чём он, между ним и мной возникла Кая, она прыгнула в безнадёжной, самоубийственной атаке, и огромный меч твари рассёк её пополам, я ощутил ледяную кровь, брызнувшую мне прямо на лицо.

Наверное, я должен был замереть, зарыдать, зависнуть в состоянии шока, не знаю, что ещё, но, хотя мозгом я уже осознал, что сигналка не сработала, кровь Каи не может быть ледяной, и она не настолько глупа, чтоб так лезть на рожон, остановиться я уже тоже не успел.

Иллюзорная гибель Ольги от страшных лап криксы ввела тогда меня в ступор. Я кричал, и мне казалось, что у меня остановилось сердце.

Иллюзорная гибель Каи привела меня в дичайшую ярость. Я пробил блок Ярона серией ударов такой скорости, на которую я никогда ранее не был способен. Сила залила меня, то ли возвращаясь ко мне, то ли выковываясь в горне моей ярости.

Я даже не сразу понял, что Лихорад отлетел, портал рухнул; я продолжал атаковать демона, хотя рядом с нами всё чаще били молнии, всё ближе, от электрического насыщенного поля волосы стояли дыбом. Я одним росчерком изобразил в воздухе руну, наполнил её силой, поднимая её из всех своих резервов, и шарахнул Ярона прямо в лицо.

Он взвыл от боли.

А потом меч Кира вышел у него из живота, и все молнии на площади ударили в этот самый меч.

Кир подхватил меня за плечо и потащил в сторону, удерживая от падения. Мы с ним были в обуви, диэлектрическом продукте производства двадцать первого века, тогда как копыта худов — кость.

Вбежав в дом, мы подхватили девушек, ничего не объясняя, сняли с Каи ботинки и надели Нино, после чего Кир поднял Наталию, я Каю, а Нино пришлось бежать самой, да ещё и стрелять в тех, кого не пришибли молнии.

Мы неслись куда-то в лес, пока, наконец, не стало тихо. Оглушительно тихо, я бы сказал. Кир упал первым, с трудом удержав Наталию. Я упал рядом, потому что больше просто уже не мог сделать и шага.

Нино села на снег и зарыдала.

Я рассматривал собственное отражение в зеркале. Мда. Фингал, царапина через бровь, рассечённая губа, из волос на лоб тянется подсохшая разодранная рана, правда, её почти не видно, она лишь чуть темнее красных полос проклятой крови Чернобога. Седая прядь, странно, что она не стала шире.

— Мы победили армию худов, — произнёс я, глядя, как шевелятся губы. У меня тоже явно контузия, звук приходит чуть позже.

Самое поразительное — Ярона Лихорада, чудовище, которым пугали детей, убил смертный охотник.

Нет, это не поразительно, это ужасно смешно.

Я растянул губы в улыбке, пытаясь засмеяться.

Не получилось.

Адреналин схлынул, и мы в лесу могли бы замёрзнуть, умереть от болевого шока или кровопотери, но те, кто послал Наталию с отрядом, выяснить, что происходит, пришли на помощь. Нас привезли в деревню, где и скрывается сопротивление. Правда, чему именно они сопротивляются, я тоже пока не понял. Я упал на постель и отрубился, едва мне сказали, что Кая и Кир у знахарей, а мной займутся позже.

И вот я проснулся, обнаружив себя в крошечной запертой комнате, где из всех вещей — одно только зеркало. Хорошее, кстати, зеркало, с подсветкой. Из Яви кто-то притащил.

Я снова уставился на своё отражение. Чёрные глаза, зрачков почти не видно. Контраст красного и белого на лице, белого и чёрного в волосах.

— Мы победили армию худов, — сказал я почти спокойно. У меня нет истерики. Я ж мужик.

Или есть.

Я захихикал.

Засмеялся.

И смеялся до тех пор, пока из глаз не полились слёзы.