— Да, Михаил Ильич, для паспорта, — спохватившись, отрапортовала Даша, озорно поглядывая на обескураженного Эрика.

Шеф тоже имел склонность забывать то, что ему не хотелось помнить.

И это его “почему ты позволяешь кричать на себя” — тоже очень по-… принцевски. Может, и правда лучше не лезть в его тайны регенерации и прочего… Какое ей дело, в конце концов.

— Пусть готовится! — донёсся приказ из-за шторы.

Вот так обслуживаем клиента. Хорошо, хоть музыка чуть приглушает его крики.

— Заходи сюда, — указала Даша на штору, за которой была маленькая студия. — Куртку вешай на крючок у зеркала, садись на кресло. Да, расчесаться не забудь. Брови и виски должны быть видны. Улыбаться можно, но только слегка и без зубов.

Солнцев Эрик. М-да. Так и хотелось процитировать Матроскина: “это фамилие такое”.

Покачав головой, Дашка села клепать фотки “10х15 мат” на печать. Ильич съест, если она их не напечатает. И — да — ещё надо его как-то будет умаслить после испорченного ватмана.

Эрик Солнцев. Свезло же со встречей на тропе жизни…

Ильич вышел с фотоаппаратом на груди.

— Что делаем?

— Паспорт, четыре, — сообщила Даша, не отрываясь от экрана.

— Ага, биометрика… — пробормотал шеф и вошел в студию. — Спину ровно, смотрим прямо… Подбородок чуть выше…

Щелкнула вспышка.

— Готово! Через пятнадцать-двадцать минут можно забрать.

— Мы живем с Дашей вместе, я дома у нее заберу, — донесся голос Эрика.

— О-о, — с интересом протянул до сплетен охочий Ильич.

Фейспалм. Не было печали.

— Кстати, не могли бы вы на Дашу не кричать? — добавил Солнцев приятностей. — Она очень впечатлительная, потом дома до рукоприкладства доходит…

Решка вскочила и врезалась в ксерокс — коленки не выдержали нагрузки.

— Никто ни на кого не кричит, молодой человек, — отбрил Ильич. — Всего доброго.

Мимо Даши он прошел, лишь бросив косой многообещающий взгляд. Даша схватила тряпочку и стала протирать ксерокс, а взгляд отзеркалила в сторону выходящего из студии Эрика.

— Принеси вечером, пожалуйста, — улыбнулся он с порога и вышел.

Да он издевается! Так и тянуло заорать “Солнцев! Ты негодяй!”. Но ввалился дедок с тросточкой и папкой документов.

— Здравствуй, голубушка, — прошамкал он и бухнул папку на прилавок. — У меня снова проект…

От бумаг пахнуло влагой и немытым телом. Прелести профессии. Дедушка — постоянный клиент, и она застряла с ним на полчаса: сейчас он будет долго сочинять текст, корректировать, как его набрать, распечатать, а потом будет торговаться до посинения… И Ильич отчитает, что она собирает очередь.

* * *

— Даша, почему в магазине грязь? — указал на свежие следы Ильич.

Даша вытянула шею — из-за высокого прилавка и не видно. А ко дню мороз растаял, оттепель пришла.

— Простите, Михаил Ильич, не заметила, но это недавно.

— Не заметила она… За чистотой надо следить, это первый пункт в правилах обслуживания магазина! — началось. Спуск пара. Хорошо, хоть новый ватман напечатался без полосок. — Своего ухажёра только и видишь, небось. Печать бракованная, полы немытые, мат не пущен…

Он был еще долго причитал — любил это дело, но Решка не выдержала:

— Так мне мыть пол?

За этим нужно было уйти в подсобку, наполнить ведро, взять швабру… И прервать диалог. Монолог, в большей мере, но он же к ней обращается как бы.

— Ну, конечно, я же сказал! — всплеснул руками Ильич. — Или мне прикажешь? Ох, как низко пали наши нравы…

Решка, прилагая все силы, чтобы не лопнуло терпение и не хромали ноги — честь не позволяет — подставила ведро под струю воды в кране.

— С горячей! — крикнул Ильич, настигая ее возле санузла и щелкая кнопкой электрочайника. — И с моющим! Эх, дай я сделаю… — сердито отодвинул он Решку, и она едва не свалилась на стену. — Как парня-то такого отхватила, рассказывай?

— Никого я не отхватила… И не парень он мне. Случайно… соседом затесался, пока наша третья соседка уехала.

Врать ни к чему. И правду говорить — тоже. Тем более Ильичу. Тем более сейчас.

— Что-то многовато у тебя событий, — прищурился Ильич. — Падение, парень-сосед… Не связаны они, случаем? Невежливый он, между прочим, — воспоминания о выговоре от Эрика омрачили его чело, и он мрачно сунул Решке ведро. — Вот, иди мой. Я не удивлён, что ты дома дерёшься — я тебя и на работе побаиваюсь. Ну, иди, иди, пока клиентов нет.