— Ну, наконец-то, явление Христа народу!

— Здравствуйте. А что, собственно, произошло? — я двинулась в подъезд, не сбавляя скорости и игнорируя любопытные взгляды зрителей.

— Произошло! — мерзкая пенсионерка решительно направилась за мной. — Испорчен мой ремонт в ванной!

Ремонт? Да там ванная видела ремонт последний раз при царе Горохе.

— А я-то тут при чём? — При том! Ты меня топишь!

— Как топлю? — похолодела я и взметнулась вверх по лестнице, а ретивая Олимпиада ни на шаг не отставала.

Она же меня судебными исками со свету сживет, если это правда! Я бросила пакеты под ноги и, немного повозившись с замком, распахнула дверь. В тандеме с соседкой мы ворвались в квартиру.

— Да чтоб тебя!.. — шёпотом опечалилась сразу я.

Закинула сливной шланг от стиральной машины в ванну, и с досадой оглядела пенное великолепие под ногами. Пейзаж выдался что надо: воды по щиколотку, а из угла в угол ванной комнаты неторопливо плывёт полупустая упаковка с гелем для душа в виде крокодильчика. Бассейн с крокодилами. Я покосилась на торжествующее лицо пострадавшей, с каким-то нездоровым удовольствием любовавшейся открывшимся её взору видом.

— Олимпиада Андреевна, извините, я возмещу затраты…

— Естественно! Куда ты денешься? Имей в виду, я вызвала экспертов, чтобы зафиксировать ущерб!

— Кто бы сомневался, — пробормотала я.

— Вот-вот, и не сомневайся! Как романы с несколькими мужиками враз крутить она первая, а как за квартирой смотреть — не дождешься! И Жанка такая же!

— Олимпиада Андреевна, побойтесь бога! С какими мужиками?

И куда только девается её интеллигентность, когда она погружается в тему чужой личной жизни?! Оплот нравственности, блин, всемирного масштаба. Сразу какие-то простонародные выражения в речь вставляет, и ещё эта хабалистая интонация появляется. Как базарная баба, в самом деле!

— А не надо меня божьей карой пугать! — гневно свела нарисованные брови Олимпиада. — Я что вижу, то и говорю! Сначала этот ваш пронырливый Фёдор, который и днём, и ночью таскается, так и зыркает своим цыганским глазом, как бы чего умыкнуть. А теперь ещё второй дежурит под подъездом, тебя дожидается. Смотри, пропадет у меня что, с тебя спрошу!

Я только тяжело вздохнула, возражать ей было бесполезно: она не слушала, а по обыкновению наслаждалась процессом. Совсем из ума выжила. Кому нужно её бесценное барахло? Психушка по ней плачет.

— С чего вы взяли, что это меня кто-то дожидается?

— А кого ж еще? Тебя колченогую привёз неизвестно откуда, видать, после кувырканий с ним захромала. А потом ходит тут, поджидает.

— Чего? Каких кувырканий? Да просто ногу подвернула, а он подвeз до дому! — и зачем я оправдываюсь? Всё равно не поверит.

Стоп!

Ян приезжал сюда? Когда это?

— Олимпиада Андреевна, вы ничего не путаете? Может, это не он был и не меня поджидал?

— Я никогда ничего не путаю, — оскорбилась она. — Он самый и был, я его хорошо запомнила. И номер машины «вэ, ноль, ноль, один, вэ, вэ», — подняв глаза к потолку, отчеканила старушенция. — А вчера полдня тут торчал, видно, сильно ему понравилось кувыркаться с тобой, — потерпевшая резко замолчала, прислушиваясь к шуму на лестнице. — Ой, это комиссия из ЖЭКа, наверное, приехала! — озабоченно всплеснула руками она и метнулась к выходу. — Ну, Майка, смотри у меня, придешь ремонт делать, — уже более миролюбивым тоном на прощанье выдала Олимпиада и, погрозив мне пальцем, поспешила к себе для оценки разрушений.

— Приду-приду, — хмуро пообещала я.

Сидя на полу и вычерпывая ковшом воду, я вяло размышляла.

Ян? Зачем он приезжал? Если эта полоумная карга не врёт, конечно. Наверняка врёт, с неё станется! А ведь нас вчера, действительно целый день дома не было… В кино с Федькой ходили и вообще… Ну, и что? Это не значит, что Ян меня здесь подкарауливал. При мысли о том, что он был здесь, вспотели ладони: я взволнованно вскочила, заметалась в крокодильем бассейне, затем села обратно и с ещё большим энтузиазмом принялась за осушение. Почему меня это так вывело из равновесия? К моему стыду, не от страха или опасения, что он задумал что-то против меня. А от потенциальной возможности снова увидеть его.

Масла в огонь подливало воображение, красочно рисующее поцелуйные сцены горячечного сна.

***

Бассейн вычерпан, а новые нелёгкие думы, усугубились старыми: подруга занята личной жизнью, до меня ей почти нет дела. Перебрасываемся парой фраз, и она уже спешит умчаться. Иногда охватывало ощущение, что её стало тяготить общение со мной. Стало чем-то вроде обязанности. Я, конечно, понимаю, что влюбленные вокруг себя ничего не замечают, и это простительно, но всё равно обидно. А однажды вообще поймала себя на мысли, что немного ревную подругу к её оборотню.

Вот, ещё один повод отвлечь себя продуктивной деятельностью. Пока, желательно, не слишком интеллектуальной. Жизнь должна продолжаться, невзирая на ревность, болезненные фантазии и вспышки на солнце.

А ведь на горизонте маячит дипломная… Её я даже не начинала. Впрочем, нытьём делу не поможешь — такова се ля ви: заеду в университетскую библиотеку за учебниками, заодно заскочу на консультацию к научруку, согласую тему дипломной.

Получив научруковое одобрение и нагрузившись целой стопкой адски тяжелых учебников, я шла к парковке по вычищенной до асфальта дорожке. Руки от груза и холода совсем онемели, как вдруг я почувствовала в ладонях знакомое тепло. Опять. И ни секунды не сомневалась — снова он.