Другой разбойник крикнул:

– Свяжите его!

«Что они со мной хотят сделать? Опозорить, изнасиловать? Избить до полусмерти? Изувечить? Или под страхом смерти включить в свою банду?» – лихорадочно бежали мысли Дениса.

Он вытянул руки вперёд, и Петька вытащил из котомки верёвку… Но тут с крыши кибитки взлетел зимородок и нырнул в болото неподалёку. Прошло мгновение – и из-под ковра сфагнового мха пошли крупные пузыри. Затем в нём образовалась брешь, и из воды вынырнула молодая женщина. Лихие люди обернулись на всплеск и открыли рты.

– Глянь-ка, девка! – загоготали они. – Красовитая! Надо же, в болоте купается.

Она же поднялась и пошла к берегу по трясине, как по сухой земле.

Разнёсся разноязычный гомон. Денис расслышал в нём русские слова:

– Гожая девка! У меня уже год баб не было. Лови её, Петька! Вмистях натешимся.

– Эхто не девка никакая, а кикимора болотная! – закричал в ответ Пётр. – Порсь отседова!

Однако ни он, ни его собратья не смогли не то что убежать, но и даже сдвинуться с места. Мышцы их одеревенели, даже глаза не моргали. Девушка оглядела лихих людей ледяными синими глазами, подняла руку, и из её пальцев вырвались струи кипятка. Ослепшие разбойники схватились за обожжённые лица и стали беспорядочно ходить по дороге, крича от боли. Трое по-русски, двое по-шведски, а остальные – на языках северных финнов. Варвара, сидящая птичкой на крыше кибитке, вслушалась в их визг, но смогла разобрать всего одно слово.

«Куолема… Это ж кулома! Они смерти испугались!» – злорадно подумала она.

Вскоре они затихли, повалились на придорожную траву и уткнулись в неё лицами.

Может быть, год назад Варвара и посочувствовала бы им, но сейчас в ней не проснулось ни пылинки жалости. Они ведь только что собирались учинить что-то недоброе с Денисом – единственным близким и дорогим ей человеком. Ей даже захотелось опуститься на дорогу, обернуться женщиной и топтать ошпаренных Ведь-авой людей, выдавливать им глаза. Она удержалась, но через силу.

Варвара чувствовала, как очерствела и ожесточилась её вайме за последние полгода. Обещанное Ведь-авой исцеление не сделало её более благодушной. Убила б она Нуянзу, если бы вдруг её встретила? Без колебаний!

Дева воды тем временем подошла к Денису и насмешливо прожурчала:

– Тебе что, подвиги не нужны? Поднимай своё оружие! Вон оно валяется на земле. И ещё бери в кибитке мешок для ушей.

Денис не поспешил выполнить её приказ. Он вспомнил окончание битвы у стен Тамбова. Тогда он с отвращением и негодованием смотрел на стрельцов и казаков, добивающих раненых степняков. Теперь ему самому предстояло расправиться с несчастными людьми, беспомощно лежащими на земле. Он в растерянности стоял перед своей саблей и пытался перебороть себя, чтобы наклониться за ней. Презрительно посмотрев на него, Ведь-ава перевела взгляд на зимородка, сидящего на крыше повозки, и подмигнула ему.

Птичка поднялась в воздух и пропорхала на полянку. Там она обернулась женщиной, оделась и побежала к кибитке. Сабля всё ещё лежала у ног Дениса, не решающегося её поднять. Варвара схватила клинок и подошла к одному из бандитов. Тот уже не орал, а тихо лежал на траве вниз лицом…

– Денис! Неужели позволишь жене совершить то, что должен был сделать ты? – язвительно спросила Ведь-ава.

Только тогда он взял саблю из рук Варвары и занёс её над шеей лежащего разбойника.

– А вы, остальные мужчины, берите оружие и помогайте ему! – распорядилась Дева воды.

Григорий выхватил саблю. Михаил и подьячий тоже не посмели ослушаться могущественную «болотную ведьму» и слазали в кибитку за ножами.

Когда затих крик последнего разбойника, Денис отрезал у них уши и сложил в мешок для отчёта перед дьяками. Ведь-ава с хищной ухмылкой наблюдала за ним. Когда он закончил работу, она спросила подьячего:

– У тебя ж есть бумага, перо и чернила?

– Вестимо. Как же иначе?

– Вот и напиши, что они втроём одолели двенадцать лихих людей. Нет, себя тоже включи. Ведь и ты тоже бился с тягунами, не правда ли? Пиши: Денис убил шестерых, Григорий четверых, а вы с Михаилом по одному. Значит, к награде должны быть представлены все.

Подьячий, трясясь от страха, развернул столбец и начал водить пером по бумаге. Когда он закончил работу, Ведь-ава приказала:

– Теперь растелешайтесь! Все четверо!

– Это ещё зачем? – удивился Денис.

– Ты-то в первую голову разголяйся! – ответила ему Дева воды. – Тебе оно нужнее, чем всём прочим. Дай мне саблю.

Она протёрла клинок сфагновым мхом, подождала, когда мужчины разденутся, и подошла к Денису с саблей наголо. Тот невольно отшатнулся.

– Стой смирно! Ты же мужик, – сказала Ведь-ава и полоснула лезвием по его руке, потом по другой, затем по ноге и по боку.

Она сразу же провела пальцем по его ранам, и те мгновенно зажили.

Денис изумлённо осмотрел свежие рубцы.

– Чему ты удивляешься? – захихикала Дева воды. – Я же покровительница врачевания, – она ещё раз погладила его шрамы. – Это для знаку[1]. Пусть дьяки посмотрят твои раны. Иначе они не поверят, что ты бился с тягунами.

Ведь-ава вновь протёрла саблю мхом и подошла к Григорию.

– Видишь, это совсем не страшно, – успокаивающе улыбнулась она. – Стой спокойно.

Затем она слегка поранила Михаила и подьячего…