От унижения и осознания своей наивности хотелось разрыдаться. Вместо этого я взяла и разозлилась. Не хватало ещё перед всякой нечистью нюни распускать.

Повернула голову к монстру, которому меня так изящно привели на заклание, и посмотрела в чёрные глаза. Не глаза, а чарки с кипящей смолой — того и гляди ошпарят.

— Ну здравствуйте, сударыня навомирянка. Правил пока три: не ворожить, терем не покидать, в мой кабинет не входить. Не советую их нарушать.

Я тяжело дышала, глядя на колдуна, что задумал принести меня в жертву, и не знала, что делать дальше.

Коли так оно и есть —

Я отказываюсь есть!

Вот тебе моя, папаша,

Политическая месть!

Вот не стану есть икру,

Как обычно, по ведру, —

И на почве истощенья

Захвораю и помру!..

— Прекрасные правила, — ядовито проговорила я, яростно втягивая ноздрями морозный воздух. — Других нет?

— Нет.

— А зря… Зачем вы собираетесь меня в плену держать?

— В гостях, — ледяным тоном поправил хозяин моей новой тюрьмы. — В качестве почётной гостьи.

— Гостий не держат взаперти! И не выторговывают у предателей! — процедила я.

— Таких желанных и редких гостий, как вы, принимают по-особенному, — саркастично хмыкнул князь. — А теперь идите в отведённые вам покои и не доставляйте мне неудобств. Желательно, сделайте так, чтобы я вас не слышал и не видел до тех пор, пока у меня не появится время с вами переговорить, — тоном, не терпящим не просто возражений, а даже несогласного моргания, проговорил князь.

— Ну уж нет! Я требую объяснений!

Хозяин терема едва заметно приподнял бровь, изучая меня.

— Ваша светлица на втором этаже, налево от лестницы. Дверь открыта. Спокойного сна.

— Подождите! Вы же не можете оставить меня вот так! Я не усну! Объясните, зачем я вам нужна!

— Я ничего не обязан вам объяснять. Но, может быть, сделаю это, когда вы успокоитесь.

— Если вы сейчас же не объясните, зачем я вам и что вы собираетесь со мной сделать, то гарантирую, что вы об этом пожалеете! — исподлобья посмотрела я на закутанного в чёрное равнодушного колдуна.

— Терпеть не могу женские истерики, — надменно хмыкнул князь.

С этими словами он развернулся и ушёл, оставив меня одну в холодном дворе. Хорошо хоть входную дверь не запер. Первым делом я метнулась к воротам — подёргала вросший в них деревянный засов толщиною с мою ногу. Попыталась влезть на поленницу и выбраться наружу, но мягкая преграда раз за разом отталкивала меня от невысокого — даже ниже двух метров — забора.

Да как этот повелитель дохлятины посмел? Не доставлять ему неудобств? Сделать так, чтобы он меня не слышал и не видел?! Да щаз!!!

Внутри всё бурлило от негодования и обиды на этот дурацкий, насквозь фальшивый мир и двух этих сказочных долбо…гадов!

И если хитрозадому принцу я уже ничего сделать не могла, то вот давать возможность князю выспаться с комфортом, пока я тут извожусь в неведении — чёрта с два!

Я вошла в терем, жадным взглядом ища, какие бы правила там можно пособлюдать. Внутри было довольно темно, только свет нескольких маленьких лампадок освещал путь на второй этаж. Ага, разбежалась, волосы назад.

Не хочет всемогущий князь беседовать с пленницей? Ну и прекрасно, тогда пленница будет соблюдать его мерзкие правила! Не любит истерики? Ха! Так это его проблемы! Я в истериках и скандалах — эксперт международного класса! Практического опыта, конечно, маловато, но мама подковала теорией так, что этому мерзавцу мало не покажется!

Сделать так, чтобы князь меня не видел и не слышал? Ну уж нет. Лучше я сделаю наоборот. Всё равно тут всё ненастоящее. Весь этот дурацкий мир — плод чьего-то больного воображения, а я просто схожу с ума, так почему бы не делать это с размахом?!

Пройдя вглубь дома, я наткнулась на кухню, залитую лунным светом. На полках — батарея аккуратных керамических сосудов. Заглянула в первый попавшийся — пшено. Вот и прекрасно! Щедрой рукой рассыпала его по полу, а потом швырнула следом опустевшую глиняную посудину. Осколки весело брызнули в разные стороны, но этого мне показалось мало.

Взяла — и со звоном спихнула с полки остальное. Крупы, соль, мёд — всё смешалось с черепками на полу. Шикарно! Что дальше?

Взгляд упёрся в роскошный буфетс хрустальными дверками. Внутри — фарфоровая посуда. Явно дорогая и ценная. Прекрасно, просто прекрасно!