— Марусенька!

Я обняла дедка, пахнущего свежим хлебом и уютом.

— Я так рада вернуться!

— Вертихвостка! — ласково посмотрел он на меня и склонил голову набок. — А ну садитесь, молодые, буду вас потчевать.

На столе, словно из ниоткуда, возникли тарелки со снедью, плошки, крынки и кувшины. Мы с князем сели на лавку рядышком, касаясь друг друга плечами.

— Спасибо, — счастливо выдохнула я, засовывая в рот кусок жареного карпа. — Ох, какая вкуснотища!

— Может, оладушек напечь? — весело предложил домовой.

— Напеки. А то голодные мы, — улыбнулся Влад.

— Марусенька, ты морсика пока налей, а ян-то щас… ян-то — мигом, — засуетился дед Постень. — Владик, надобно ж того… свадебку-то планировать… — закряхтел домовой, доставая откуда-то из-за печи горшок с тестом.

Я замерла в ожидании ответа. А вдруг князь опять скажет, что жениться не собирается? Или что ему и холостым быть хорошо? Нет, оно и понятно, мы же и знакомы-то всего ничего, но всё равно… Не то чтобы я хотела замуж за Влада прямо сию минуту выходить, но определённоне хотела, чтобы он сказал, что свадьбы не будет.

— Конечно, надо планировать. Негоже Марусе в девках ходить, особенно теперь. Тем более что жить она будет у меня, слухи поползут. Зачем нам такие разговоры? Да, красавица моя? — посмотрел на меня Влад, и я неожиданно для себя глупо хихикнула и зарделась под его взглядом.

— Человек на шестьсот? — с сомнением проговорил дед Постень, а потом вдруг добавил с предвкушением: — Надобно будет к Марфе на поклон идти, один ян-то не справлюся…

— Чего это на шестьсот? — возмутился Влад. — Князь женится или купец захолустный? Меньше, чем на три тысячи, не рассчитывай.

— И то верно, — закивал домовой. — Ох, держись, Марфуша…

— А кто это? — осторожно спросила я, переводя взгляд с одного собеседника на другого.

— Домовиха одна… Ух и деловитая! — мечтательно проговорил дед Постень. — Какие клёцки делает! Ум отъешь. Вдовая, нестарая ещё, да не хочет второй раз замуж идти. Кто её только не звал!

— И вы звали? — заинтересованно спросила я.

— Да куда мне? Говорю ж, её кто только не звал, она всем отказала, — вздохнул домовой, переворачивая первую партию оладушков.

— Ну так пока не спросишь, не узнаешь. Может, она всем и отказала, потому что пошла бы только за того, кто пока не предложил…

Ой. Кажется, я уже заразилась этой болезнью влюблённых пар, которые не мыслят своей жизни без того, чтобы переженить всех одиноких друзей. Быстро же меня эта лихорадка подкосила… И дня не прошло.

Дед Постень посмотрел на меня, прищурившись, но ничего не ответил.

— Вкуснотища, — похвалил Влад оладушек.

Домовой блаженно замер и аж зажмурился, словно кот, что не просто наелся сметаны, но и разлёгся потом сытый на солнышке.

— Да, очень вкусно, — попробовала и я.

Оладьи получились пышные, пористые, толстенные, будто из многослойных кружев сплетённые, но при этом лёгкие, почти невесомые.

Как известно, химический элемент оладий вступает в прекрасную реакцию со сметанием, мёдием, сгущёнием и варением. Я лично убедилась в том, что так и есть.

— Делов-то, — с лёгким кокетством махнул рукой повар.

— Нетеча мне теперь отомстит, — вздохнула я. — Она так хотела за тебя замуж.

— А моё желание при этом вообще не учитывалось? — хмыкнул Влад. — Что-то я ни одной болотницы не припомню в княжеском роду. Ведьмы были, куда ж без них. А болотницы — нет.

— Ну так ей этого не объяснишь… И вообще, я вот о чём с тобой хотела поговорить…

— О межвидовой войне, которую ты умудрилась развязать за два дня, а я потом полтора месяца не мог остановить? — весело вскинул брови князь. — А ведь болотницы тебя даже не сдали. До последнего отрицали, что ты к этому делу руку приложила. Только когда до транспарантов дошло, тогда всё стало очевидно. Но я уже и от кикимор знал, чего ты добивалась. Хотя, надо отдать тебе должное, за два последних месяца ни одной человеческой смерти в лесу.

— Это же хорошо… Слушай, я вот что подумала. Нужно твою нечисть замотивировать и перевоспитать, чтобы она людей не трогала. У меня и план есть!.. — загорелась я.

План действительно был, надёжный, как китайские трусы. Всё-таки я время разлуки не только на слёзы тратила, а ещё и думала. Занятие это, безусловно, опасное и утомительное, а также иной раз приводит к неожиданным результатам, но порой крайне интересное.

— Марусь, а можно обсуждение революционных идей отложить хотя бы до завтра? А ещё лучше до следующей недели? Так хорошо без мыслей об этой нечисти, аж душа радуется…