Не отвечаю, потому что очень хочу уехать домой.

— Вот и отлично!
– замечаю, как краешек его рта едва заметно дергается, точно в усмешке.

Абрамов ведь выиграл. Одержал победу в нашей схватке.

Тимур поднимается со своего места, раздраженно откинув вилку. Та звонко дребезжит на столе, и мы с Никитой, точно завороженные наблюдаем за этим.

А Тимур уходит. Злобный и жестокий человек. Мне хочется верить, что сейчас он навсегда покидает мою жизнь.

— Прости, что тебе пришлось все это услышать, - обращаюсь к подростку, переведя дух.

– Ты можешь делать выводы какие хочешь. Ты вправе осуждать меня и даже возненавидеть, —

снова поджимаю губы, потому что слова даются трудно. А Никита смотрит на меня так внимательно, что я не знаю, чего от него ожидать. — Только, пожалуйста, никогда не становись таким, как твой отец.

Мальчик тоже подскакивает со своего места, и его приборы, звякая, летят уже на пол. Вот и поговорили.

Я даже рада, что Никита предпочел промолчать. Мне бы не хотелось вновь выслушивать от него гадости.

Когда шаги стихают, в столовой оказывается взволнованная Алла Егоровна. Видно, что она хочет у меня что-то спросить, но не решается из соображений этики. Потому просто, нежно кладет руку мне на плечо, а я поднимаю на нее голову.

— Принесите, пожалуйста, мои вещи. Я возвращаюсь домой.

Не знаю, почему так дрожит голос, когда произношу все это. Почему совсем не чувствую облегчения. Меня ведь отпусти. Совсем. По-настоящему. А мне вовсе не хочется прыгать от счастья. Мне хочется сдохнуть.

— Да, конечно, я сейчас все принесу, — быстро откликается женщина, и снова удаляется, чтобы выполнить просьбу.

Ключи от подаренного мерседеса оставляю на столе. Мне ничего не нужно от Тимура.

Сейчас я мечтаю просто забыть его и все, что между нами было.

Оказавшись за воротами, вызываю себе такси и еду домой, напоследок все же взглянув на красивую красную машинку, что все еще стоит во дворе особняка Абрамовых, но уже без огроменного банта на крыше. И такое отвращение к себе берет, что я вновь давлюсь слезами.

Открывая дверь нашей с Егором квартиры, я надеюсь, что его нет дома. Но мне не везет. Он тут же подлетает ко входу, глядя на меня расширенными то ли от удивления, то ли от ужаса глазами.

— Варь..
– в его голосе чувствуется волнение, но я больше не хочу верить в это. В чувства между нами. И сейчас больше всего жалею, что на самом деле я не такая циничная сука, которой меня считал Тимур.

— Ты больше ему ничего не должен, - произношу со сталью в голосе. Сама дивлюсь, как безразлично и холодно у меня получается это сделать.

— Варь...

— Пожалуйста, ничего мне не говори, - выставляю вперед руку, подтверждая свои слова, небрежно сбрасываю обувь и прохожу вглубь нашей квартиры.

Глава 38

Варвара

— Малыш, прости меня, - Егор бредет за мной по пятам, и мы вместе заходим в комнату.

Он вдруг касается меня сзади, пытается обнять, и я испытываю такое омерзение, которого не чувствовала никогда раньше.

Резко сбрасываю чужие руки, пытающиеся приласкать меня. Больно. Слишком больно. Будто его пальцы могут заживо содрать кожу.

— Варь, я так благодарен... ты...
– Егор стремится развернуть меня к себе, тянет за локоть, но нутро вновь прошибает отвращением.

Подбородок трясется от подступающих рыданий, но я все же нахожу в себе мужество ответить:

— Не смей больше прикасаться ко мне! Не вздумай тянуть свои мерзкие руки!
– я цежу каждое слово сквозь зубы, вкладывая в них максимум ненависти. Егор должен понять. Неужели, он не понимает?

— Я не заставлял тебя, ясно?! — мой парень вдруг становится серьезным, сбрасывает с лица овечью маску, украшенную жалостью и благодарностью ко мне.
– Я лишь предложил! А то, что ты все же прыгнула в койку к этому уроду...
– Егор вдруг замолкает, и мне становится интересно.

— Продолжай, - предлагаю, поднимая брови.
– Давай, скажи, что ты там думаешь!

Он явно подавляет в себе желание ответить правду. Наверное, Егор боится, что Абрамов сможет откатить свое великодушие назад, если мы вдруг поссоримся. Потому он снова возвращается в прежнее свое состояние и, улыбаясь, точно искренне, произносит:

— Ты самая лучшая, - тянет ладони ко мне, но я отступаю на шаг назад.
– Ты сделала для меня такое, что я в ногах твоих должен валяться.

— Так почему ты до сих пор стоишь?!
– мой голос звучит с грустной усмешкой. Пропитан циничными интонациями.