— Звучит как-то…

— Обыкновенно, — Керрен приподнялся на локте, чтобы наполнить кубок вином. — Пей воду, луноликая… ты больше нигде в этом городе не попробуешь живой воды… я слышал всякие беседы… и Матерь не похвалит меня, если я донесу их до человеческих ушей. Но подумай… у тебя есть уже многое… и да, забыл упомянуть. Про Илькадорра говорили, что он был великолепным музыкантом.

— И на чем играл?

— На флейте… свирели… может, на барабанах… давние истории порой неточны в деталях.

Теперь он откровенно смеялся над Тельмой, потому что знал точный ответ на ее вопрос, но что ей оставалось? Только улыбнуться в ответ.

И поблагодарить за историю.

Те, бледные создания, они ведь не могли быть альвами? Или все-таки… тонкокостные, изможденные, семена, выросшие без солнечного света, пустившие корни в чужую землю, отравленную чужою же силой и яростью низвергнутых богов.

— Пей, луноликая дева… и еще, пока не забыл… слышал, что у Илькадорра-Тени имелся брат, который оставил и дом, и невесту ради человеческой женщины. Альвы порой тоже совершают глупости.

Он поднял кубок с вином.

— И та история… она совсем не о новой земле, но о деве, что зачахла от неразделенной любви. И о мести, слово которой было сказано… сказано, однако не исполнено. А в отличие от людей, дети Земли не бросаются словами.

Ну да, они всего лишь выплетают из них сети волшебных сказаний, в которых и прячут правду.

Впрочем, ничего подобного Тельма не сказала.

Джонни с бумагами устроился на диванчике.

И странное дело, получив согласие Мэйнфорда, он разом успокоился, точно поверил, что всенепременно получит ответы на все вопросы. Читал он внимательно. И с каждым листом хмурился все больше. Дочитав папку, аккуратно сложил листы. Выровнял их пальцами — это вряд ли было нужно, но Мэйнфорд не мешал — и приступил к чтению…

Некоторое время Мэйнфорд наблюдал за доком, но после одернул себя: хватает иных дел.

Слишком уж много этих самых дел.

И сам Мэйнфорд в них вот-вот запутается.

— Сиди уже, — велел он Джонни, который встрепенулся было. — Надоест — убери в стол. Ключ под столешницей…

— А…

— Бэ. Найдешь и договоришься. Я поеду с вами.

…это было совершенно лишним, но Мэйнфорду почему-то совершенно не хотелось выпускать Тельму из виду.

…ее и ее нелепого медведя, мысли о котором не шли из головы.

…сейчас, что ли, позвонить Алиссии? Нет, не из управления, где слишком много лишних ушей, да и… слишком уж Мэйнфорд расслабился. К работе вернуться стоит.

…к допросной номер три. Мэйнфорд и сам не знал, почему именно здесь ему думалось легче. Он пробовал и вторую, и первую, и собственный кабинет, но там мысли текли иначе, лениво и хаотично. Эта же серая комната, в которой только и было, что стол, пара стульев и замечательная белая стена, обладала удивительным свойством мысли упорядочивать.

…номер первый. «Веселая вдова».

Стрельба.

На стене появился значок — пара перекрещенных автоматов.

А чуть ниже — альвийская руна «Таор».

Отверженная.

И лилия.

Мэйнфорд отступил, постоял несколько минут, пялясь на стену. Нет, ничего. Голова была пуста, голоса и те отступили, будто нарочно, чтобы позволить ему всецело осознать эту гулкую пустоту и собственную никчемность.

Ладно.

…под альвийской руной появилось изображение крошечного кораблика. А от него потянулась нить к сколопендре. Мэйнфорд сначала позволил силе оставить отпечаток, а уж потом хмыкнув, сообразив, каким обличьем наделил дорогого братца.

…и что это дает?

Ничего.

Ладно, второй эпизод. По хронологии выявления второй, а в реальности, возможно, первый.

Пропавшие дети.

Свирель.

И снова лилия.

Он задумался, стоит ли добавлять в общую картину свой безумный сон, но после отказался.

…мертвые женщины. И лилия. Даже венок из лилий, потому что это — личное, а значит, близкое. И если повезет, а Мэйнфорд очень рассчитывал на везение, этот след что-то да даст.

…светлячок.

И змея над кубком. Женщин искали. Женщин меняли. И найти того, кто способен на подобное, не так уж сложно.