Шило – издавна на русском флоте «шилом» называют чистый спирт или напиток из спирта, разведенного в произвольной пропорции водой.

Старик сидел, качался, потом встал и мне: «Пойдем». Завел в какой-то закуток и говорит: «Витя Ивановича, я старый, моя дочка молодая, корошая, работящая, мне нужно дитятка». А дочка, «красавица», эта женщина, что варила разделанную собачатину, стояла рядом. «Смотри, какая она корошая». Та с себя сняла меховое национальное изделие. Прищурившись, призывно улыбается, груди слегка отвислы, живот слегка выпирает, ноги кривоваты, и чувствовалось давно не мытое тело. «Да, да, хороша, только оденься, холодно, заболеть можно». Старик показывает на сундук, метр на полметра и высотой сантиметров семьдесят. «Возьми ее, а я тебе вот это дам», – и открывает сундук. Там сверху шкурки голубого песца, много, а под ними аккуратно уложенные пятидесятирублевые пачки. «Ты молодой, она молодая, все для вас будет». В голове у меня картина: сидит в чуме Абдурахман ибн Витя, грязная старуха, куча кричащих детей, собачье мясо, вместо музыки завывание ветра. И деньги, много денег. Прекрасная перспектива и романтика.

У меня от такой перспективы ничего не шевельнулось. «Дедушка, тут подумать надо, с кондачка не решить. Пойдем выпьем, поедим мяса, опять выпьем, подумаем. У меня много дел там, дома, с папой-мамой поговорить надо. Сам знаешь, святое – папа, мама, нельзя так быстро решать, все-таки брать в жены – это…». «Корошо, корошо, а может, попробуешь, какая моя сладкая дочка? Папе с мамой расскажешь». «Дедушка, пойдем выпьем за радостную весть. Поговорю с папой и мамой и приеду, ты только жди».

Он из сундука вытащил три огромные шкурки голубого песца. «Маме от меня, она у тебя корошая, скажет корошо, и ты приедешь». Я приобнял будущую жену, шкурки засунул под рубашку, и мы пошли к морякам. Там деду чуть больше подливали. Наелись оленины. Попрощались, ты только жди.

Практика закончилась, но меня ждал сумасшедший сюрприз. Наше государство придумало нечто от великого ума: кто дважды в один год поступал в ВУЗ – призываются в армию. Я – в деканат с повесткой. Декан Долматов посмотрел, выслушал меня, я рассказал все, как на духу. С ним – к начальнику училища, Партному. Я второй и первый курс закончил на одни пятерки, а тут… Это приветище из Ленинграда.

Я, конечно, не молил «помогите и заступитесь», глядя на меня, все и так понять можно было. «Я поступал, когда мне не было восемнадцати лет». Они нажали на свои рычаги, и этот вопрос отложили до окончания училища. Выпускались лейтенантами, и какая-то часть шла в армию служить один год.

Когда я родителям рассказывал про сватовство, все дружно расхохотались, «Повезло тебе, сынок, ой как повезло», «Мама, а тебе – с тестем», – и достаю голубого песца. Потом, через какое-то время (сразу нельзя, возникнут вопросы, где приобрели, у кого, время такое) нашли мастера, и у мамы появилась обалденная шапка. Папа: «Ну ты у нас королевна!»

Самый интересный и богатый на знания был четвертый курс, учеба по специальности. Встреча с корифеями науки, на учебниках которых учится вся страна, да и весь мир, вот они, живые, рядом. Профессор Ольховский – промысловая навигация, гений в своем деле; профессор Долматов – астрономия, навигация; профессор Логинов – теория качки; профессор Быховский – электротехника для судоводителей. Учиться было очень интересно и в то же время сложно. Добавить ко всему этому себя любимого, взрослею, гормоны играют, но успевал.

После четвертого курса – стажировка в армии и морская практика на промысловых судах. Я попал на рыболовный траулер «Гранит», чуть больше СРТМ4, угольщик. С корочками матроса I класса меня взяли на должность матроса III класса, директором ящика. Рыбу из трала выливают на палубу, огороженное место – это и есть рабочее место директора ящика. Из ящика рыбу подавать, голова к голове, на рыбодел, где матрос II класса отрубает голову рыбе своеобразным способом, туфелькой, у каждого вида рыбы своя туфелька; следующий, уже матрос I класса – шкерит (очищает от кишок) и сбрасывает в трюм. Там соленный (полковник) пересыпает солью и складывает штабелем. Последнее ОТК5, и продукция шла в Норвегию. Если что не так – берет рыбину, выползает из трюма и по роже

СРТМ – средний моторный морозильный траулер.

ОТК – Отдел технического контроля – самостоятельное подразделение производственной организации, которое осуществляет независимый контроль соответствия продукции установленным требованиям. Здесь – проверка этим отделом.

тому, кто запорол. Все молча, и все понимали – на холоде не повозникаешь, себе дороже. До сих пор отголоски – отмороженные кончики пальцев. Кто последний приходит на судно – ему место директора ящика. Голову к голове не подал – рубщик с рыбодела сбрасывает, тоже молча. А если зубатка скользкая, зубатая, метровая, бывает и больше…

На траулере делали рыбную муку, брак туда шел, рыбий жир и консервы, стоял один автоклав. На что поступал заказ, то и делали. Работа тяжелая, на морозе, палуба, открытая всем ветрам. Моряки грамм сто пятьдесят рыбьего жира выпьют, покушают и дальше работают. Мне – «Попробуй». Я-то помню рыбий жир, что в детстве мне пихали, бррр. Попробовал и я – ничего противного нет, тонизирующий только. Угля хватало на двенадцать-четырнадцать дней. В порт, заправляемся углем.

Как обычно – то двигатель не работает, то лента транспортерная порвется. Как у Райкина – кирпич есть, раствора нет. И всегда приходилось таскать вручную. Если кто помнит фильм про Максима Горького – у них было приспособление с деревянной подставкой, такое же и у нас. Таскать – бог с ним, а вот сидеть в бункере и раскидывать его – это что-то. Закидали и – в море, благо пар – всегда отмоешься. Как-то молодые кочегары укачались, матрос III класса и юнга. В топку подбрасывать уголек и следить за давлением. Пар всему голова. Пришлось песню выучить: «Не в силу я вахту стоять… сказал кочегар кочегару…»

Мурманск, 1970 год, зима, снега навалом, вьюга. На автобусной остановке скопилось ну очень много народа, как обычно, конец дня. Автобуса нет долго, народ поразному к этому относится, в основном чаша терпения переполняется. Я тоже стою и мужественно жду, от холода приплясываю, держа в руках коробку с тортом. Пригласила в гости меня девушка. Цветы не взял, денег не хватило, да и откуда у курсанта лишние деньги? На ленточку денег не хватило, но мне перевязали какой-то бечевкой.

Из пурги вывалился битком набитый автобус, отдуваясь, затих, люди посыпали оттуда. Как брать штурмом автобус, мы все помним, тем более в зимнее время. Исхитрился залезть и я, держа над головой торт.