Мы все стояли так плотно, особенно я, прижатый к молодой женщине. Мои губы касались ее лба. Я делал вид, что стараюсь отодвинуться, но мои неуклюжие попытки ни к чему не приводили. Я успокоился, ехать аж восемь остановок. Симпатичная девушка на мои попытки не реагировала, только подозрительно и очень внимательно смотрела наверх. Потом на меня и опять наверх. Ну, тоже посмотрел наверх. Блин, веревочка с одной стороны лопнула, коробка подозрительно накренилась. А этот водила, чтоб он… таксист хренов, дрова везет, болтает нас, как не знаю кого. Под мышкой у меня мельтешила усатая голова пенсионера, глаза у него выкатились, и в такт движениям коробки ходили туда-сюда. Автобус резко затормозил, нас кинуло в одну сторону, потом в другую. Веревочка лопнула, крышка отлетела, торт, переворачиваясь, упал вниз. Как я долго его выбирал, чтобы много было крема, я так его люблю… Торт упал между мной и девушкой, не забыл он задеть и пенсионера. Картина со стороны – крем на моем лице, на девушке и на усах пенсионера. Рядом дико заржал мужик, пенсионер вспомнил весь словарный запас времен гражданской войны, но сделать ничего не мог – руки заняты авоськой, только пытался длинным языком слизать крем с усов. Девушка страдальчески смотрела на меня и постоянно повторяла: «Только в креме не ходила». Наблюдая за проворным пенсионером, решил слизать крем с девушки. Торт лежал на груди у нее и в так движениям автобуса балансировал между нами. Я лизнул, она выпучила глаза и лягнула меня в то самое место. Я дернулся, торт начал скользить вниз между нами. Качка автобуса усилилась, мы его разминали своими телами, потом ощутили, что стоим на остатках этого злополучного торта. Мужик, захлебываясь: «Ой я сейчас описаюсь», ноги его, скользя по крему, поехали в сторону, и он сел на задницу. Падая, судорожно за что-то схватился, это была могучая рука дородной тетки, и вырвал у нее авоську с большой свежей рыбиной, которая пошла гулять по всему автобусу. Взбесившаяся тетка треснула мужика по темечку, есть подозрение что тот, как и обещал, описался. Тетка визгливо заорала: «Моя рыбка, где-то в автобусе!». Ктото заметил: «Ну ни хрена себе, с таким здоровьем и рыбку имеет»

Девушка: «Мальчик, ты куда ехал?». «В гости», – ответил я весь в креме, – «А сейчас никуда, выходить буду». «Я тоже». Так мы и вышли на одной остановке, а автобус, удаляясь, увозил с собой всех участников этого небольшого инцидента. Я неуклюже пытался оттереть ее снегом, но масло размазывалось по ее шубе. Я глупо спросил: «У вас есть стиральная машина? Я постираю». Почти весело она ответила: «Есть, ну пойдем». К Маринке я ходил полгода, пока не пришел ее муж.

Начало пятого курса, стажировку на правах мичманов проходили в Лиинахамари. Распределили на каждую лодку по восемь человек. Мы попали в экипаж резервной лодки. На ней годки (моряки, заканчивающие службу) балом правят, на нас наезжали. Мы решили проблему радикально – ночью тихо встали, годка – с кровати, в рот – кляп, и привязывали к кровати. И так всех. Утром подъем, а тут такое – на корточках, да всю ночь. Мы построили экипаж, нас давай распекать: «Да кто позволил?! Да мы…» Конфликта нет, все в ажуре.

Помполит попросил сделать плакат. Я сделал хорошо, спросил, может, еще что-нибудь, или ремонт какой – мы могем, нас четверо. Он узнал, говорит – надо ремонтик сделать одному офицеру. Я ему озвучил нашу таксу: покушать и пузырь. Так мы пошли по рукам. Делали качественно, покормились, выпили и на ПМ6 «Столбов», где квартировались. Нам хорошо – служба идет, и людям помогаем.

Подкатил к нам полковник, шишка по политической части, только прибыл, и надо ремонт всей квартиры. Я нагло: «Вам сказали, на каких условиях мы работаем?». «Ну да». Утром привезут, мы работаем, его жена что-то приготовит. На третий день заканчиваем, осталось пол покрасить, жена только что-то готовить, он – ей: «Я им заказал на «Столбов», им оставят». Весь день покушать нет, спиртного нет, до Столбова два километра пешком.

Жена виновато на нас смотрит, руками разводит, а этот… Ну мы им и покрасили, так, что краска не будет сохнуть. Он к нам подошел: «У вас краска не сохнет, надо доделать». Недалеко стояли офицеры, курсанты и матросы, у всех вытянулись уши в мою сторону. Мой ответ ему: «Слушай ты, козел, подождешь. Она, как у тебя совесть появится, так и высохнет. Пошел на хер, я себя на помойке не нашел. Ты нас голодных выгнал на мороз, и мы два

ПМ – плавучая мастерская.

километра шли по вьюге в темноте на «Столбов», а там никто не знал, что ты звонил, козел, оставить нам покушать. В Мурманске появишься, сволочь – отмудохаем. Ты понял, вали от сюда». И нагло на него смотрю. «Да как ты смеешь со мной так разговаривать, да я тебя…». «С козлами так и разговаривают. Я тебя предупредил. Дернешься – нас здесь сотня, не забывай. У своей женщины учись, она умнее». Больше мы никому не делали ремонт. Нас уговаривали, мы – «Нет, извините. У вас гаденыш-полковник всю нам охоту отбил. Какая вера вам?». Ему пришлось краску сдирать, сушить, потом красить.

После стажировки сходил на БМРТ7 «Компас», на юг, за кордон. Рейс был хороший, я себя хорошо зарекомендовал. Капитан сказал: «Если в Мурманске останешься, возьму тебя к себе на судно» и дал рекомендательное письмо в училище.

Пятый курс, спецпредметы, особенно качка, преподаватель – профессор Логинов. Это как надо любить свой предмет и так досконально его знать! На пальцах и всем телом нам показывал качку и попутно исписывал доску интегралами. Нам было не до смеха. Мы видели и понимали качку – какое-то волшебство. Из семидесяти билетов только семь билетов про качку, теория вероятности – не попадет, и не учил. На экзамене попалась качка. Кладу билет и ухожу, укачало. Я засел за качку, как крот грыз, я не только понял и изучил, но и разобрался с чертежом и интегралами. Я даже давал мастер-класс по качке. Пересдавал Логинову сразу, без подготовки к доске и все дела. Но это не все. На государственном экзамене мне попался убойный билет – качка фишлупа «Кальмар» (рыбопоисковый прибор с электросхемой), заумная формула по астрономии, промысловая навигация. Нехилый вопрос. Именно этот госэкзамен и назывался Ералаш. Удивительное для всех – я пошел к доске и начал сходу писать интегралы, чертеж и объяснять качку. Говорил медленно, вдумчиво. Главное – нагло показывать знание качки с ее интегралами, а там посмотрим. Ответил, перехожу к астрономии и медленно начал выводить формулу. Долматов заинтересованно смотрел. Я очень долго колдовал с математикой и все же получил нужную формулу. Долматов подошел к доске, перечеркнул на середине и говорит: «Надо было сделать

БМРТ – большой морозильный рыболовный траулер.

так, а ты пошел аж до Луны». «Скажите, в моих расчетах есть ошибки? Нет. А как я сделал – мое решение. Вы нас как учили? Главное – добиться конечного результата. Тогда зачем перечеркивать, если правильно решил?». Долматов развел руками: «Ну да, верно, но через Луну». Ответы на остальные вопросы комиссия слушала вполуха. Я сдал Ералаш, вышел, – «Где мой стакан?». Мне налили, я выпил и – портфель в окно – это такой ритуал, заведенный задолго до нас, и мы соблюдали традицию. В этот момент вышел Долматов, о традиции он знал. «Да, не ожидал такого от тебя. Я не о традиции, нет. Об экзамене. Какой умный и наглый подход! Виктор Иванович, если ты придешь и покажешь, что стал капитаном, я с тобой в ресторан схожу».

Защита диплома прошла в рабочем порядке, и я ждал распределения и ответа из Москвы, подтверждения об окончании МВИМУ и распредкомиссии. Было сказано – первая десятка по учебе остается в Мурманске. Я седьмой, но по дисциплине труба. Пока суд да дело, познакомился со смазливой девочкой, ее родственница, тетка, гнобила ее, держала за домработницу. Ее родители в деревне угорели, детей отдали в интернат. Она со временем перебралась к тетке в Мурманск, братья в деревне, а деревня в Чувашии. Такая запуганная, неустроенная, но учится на товароведа в техникуме. Мне стало ее жалко, да и красивая. Училище закончил, я все могу, я исправлю это, сделаю жизнь лучше. Никакой любви, только дурацкое чувство долга. Зачем… Даже расписались, ведь я смогу ее сделать счастливой. Сделал…

На распределении кому куда, сидел московский чин, весь такой важный. Я предоставил рекомендательное письмо капитана, сказал, что женат, да и по учебе, как говорил ранее, седьмой. Всей первой десятке – «Вы нужны на Камчатке», и мне тоже говорит. Я ему чуть ли ни матом, где видал Камчатку, «У меня законное право!..». «Вы подумайте в коридоре, мы вас пригласим». Захожу второй раз, «Ну как, согласны на Камчатке поработать?». «Нет. Значит, слушай, поеду на Сахалин, в сраную деревню Невельск, там пивзавод есть. Попью и уеду в Мурманск. С такими знаниями себе работу найду». После меня человек восемь на Сахалин пиво пить поехали. Меня и других уговаривали – может, на Черное море, Одесса, Севастополь? Нет, Сахалин. «Мне направление на хер не надо, так поеду на Сахалин». Разговор был на высоких тонах, нет авторитетов, когда такой обман.